О действиях «Einsatzgruppa D» не мог не знать командующий 11-й армией. Начальник III управления
[205]
главного имперского управления безопасности О. Олендорф, выступавший в качестве свидетеля на заседании международного военного трибунала, на допросе 3 января 1946 г. показал, что с июня 1941 г. до июня 1942 г. он руководил оперативной группой «D» и был уполномоченным начальника полиции безопасности и СД при 11-й армии.
Полковник Д.Х. Эймен, юрист американской армии, как «прикомандированный обвинитель» от США задал Олендорфу следующий вопрос:
– Скажите Трибуналу, каким образом командующий 11-й армией направлял или наблюдал за деятельностью оперативной группы «D» в то время, как она проводила свои операции по ликвидации?
– В Николаеве был получен приказ 11-й армии, – ответил Олендорф, – касавшийся того, что ликвидация должна проводиться только на расстоянии не менее 200 километров от штаб-квартиры главнокомандующего.
– Скажите, вы помните какие-нибудь другие случаи? – спросил Эймен.
– В Симферополе со стороны армии было дано распоряжение соответствующим оперативным командам, – отвечал Одендорф, – касающееся ускорения ликвидации, причем обосновывалось это тем, что в этой области свирепствовал голод и не хватало жилищ.
– Скажите, знаете ли вы, сколько всего человек было уничтожено и ликвидировано оперативной группой «D» за период вашего руководства?
– С июня 1941 года по июнь 1942 года оперативные команды сообщили, что уничтожено примерно 90 000 человек.
– Участвовали ли в массовых казнях военные подразделения – армейские подразделения, я хочу сказать? – спросил полковник юстиции Ю.В. Покровский.
– Как правило, нет, – ответил Олендорф.
– А как исключение? – задал новый вопрос Покровский.
– Насколько я помню, как в Николаеве, так и в Симферополе время от времени присутствовал представитель от командования армии, присутствовал как зритель.
– С какой целью? – спросил Покровский.
– Этого я не знаю. Вероятно, для личной информации.
– А воинские части выделялись в этих местах для исполнения казни? – последовал вопрос Покровского.
– Официально армия не выделяла никаких подразделений для этой цели, так как армия вообще была против этого мероприятия, – сказал Олендорф.
– А фактически? – спросил Покровский.
– Отдельные подразделения добровольно ставили себя в распоряжение этих команд, – ответил Олендорф. – Однако я не знаю такого случая в армии, исключая вспомогательный состав армии (обоз).
После неудачной высадки советского десанта 7 января 1942 г. за помощь десантникам в Евпатории армейскими частями было расстреляно, по немецким отчетным данным, 1306 человек
[206]
. В Севастополе и его окрестностях в 11-й армии использовались военнопленные для разминирования. По воспоминаниям старшины 1-й статьи Н.Н. Алексеенко из 279-го отдельного батальона связи 109-й стрелковой дивизии, он содержался в лагере на Куликовом поле. Всего здесь находилось около 4,5 тыс. пленных. В составе группы из 200 человек Алексеенко был взят для разминирования минных полей в районе Мекензиевых гор. Процесс разминирования заключался в том, что пленные двигались по минному полю двумя шеренгами по сотне человек в каждой с расстоянием между людьми в один-полтора метра. После каждого прохода в первой шеренге оставалось в живых человек 16. Тех, кто получил ранения при подрывах на минах, пристреливали
[207]
.
Еще не завершилась зимняя кампания, а советская Ставка ВГК уже приступила к планированию очередной военной кампании 1942 года. Стратегический замысел теперь сводился к тому, чтобы в мае провести крупную наступательную операцию на юго-западном направлении силами Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов. На остальных направлениях намечалось перейти к стратегической обороне и одновременно осуществить ряд частных наступательных операций с ограниченными целями. В дальнейшем предусматривалось развернуть общее наступление по всему фронту от Балтики до Черного моря.
Верховное главнокомандование вермахта также вело работу по планированию новой кампании. 11 апреля 1942 г. на совещании с командованием Сухопутных войск Гитлер дал указание подготовить документы, необходимые для осуществления плана летнего наступления на южном участке Восточного фронта. Операция получила кодовое наименование «Blau» («Синий») и планировалась в три этапа. На первом этапе («Blau-I») предусматривалось силами группы армий «Юг» осуществить прорыв на Воронеж. На втором этапе («Blau-II») намечалось развернуть наступление по сходящимся направлениям вдоль правого берега Дона и из района Таганрога в общем направлении на Сталинград. На третьем этапе («Blau-III») предполагалось всеми силами вторгнуться на Кавказ. С целью скрыть направление главного удара в летней кампании штаб группы армий «Центр» по указанию руководства вермахта разработал дезинформационную операцию под кодовым наименованием «Кремль». 29 мая был подписан секретный приказ о наступлении на Москву. Он был составлен в 22 экземплярах, в то время как другие приказы составлялись в 10–16 экземплярах. Естественно, что его содержание стало известно командованию Красной Армии – об этом позаботились. Для большей убедительности по плану операции «Кремль» осуществлялись мероприятия, имитирующие подготовку наступления в группе армий «Центр»: аэрофотосъемка московских оборонительных позиций; радиодезинформация; размножение планов Москвы и крупных городов; ложная перегруппировка войск.
Анализ планов двух Ставок показывает, что они ставили перед собой решительные цели, но для их осуществления были избраны различные способы. План Верховного главнокомандования вермахта строился на нанесении упреждающего удара с последовательным разгромом противостоящих войск Красной Армии и сосредоточением всех усилий на одном решающем стратегическом направлении.
План советской Ставки основывался на принципе: одновременно и обороняться и наступать. А, как известно, за двумя за зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Такое решение усугублялось и рядом других просчетов. Во-первых, неверно оценивался возможный план действий командования вермахта, прежде всего направление его главного удара. Считалось, что германские войска будут снова наступать на Москву. Соответственно определялась расстановка сил, в том числе группировка стратегических резервов. Во-вторых, игнорировались дезинформационные действия противника, которые таким образом достигли своей цели. В-третьих, ошибочно оценивались состояние своих войск и реально складывавшееся соотношение сил, так как считалось, что уже достигнуто существенное превосходство над врагом. Но это не соответствовало истине. К 1 мая 1942 г. в составе действующих фронтов насчитывалось 5,6 млн человек, около 5 тыс. танков, 41 тыс. орудий и минометов, 4,2 тыс. боевых самолетов
[208]
. Противник на Восточном фронте имел с учетом союзников 6,5 млн человек, 57 тыс. орудий и минометов, более 3 тыс. танков, 3,4 тыс. боевых самолетов
[209]
. Следовательно, он превосходил Красную Армию в 1,1 раза в живой силе и в 1,4 раза в орудиях и минометах, уступая ей в 1,6 раза в танках и в 1,2 раза в самолетах. Такое соотношение предопределило высокую напряженность предстоящей борьбы.
