Книга Государство страха, страница 128. Автор книги Майкл Крайтон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Государство страха»

Cтраница 128

— И что с того? — насмешливо спросил Кеннер. — «Небезразлично» — довольно безликое слово. Желание делать добро тоже здесь совершенно ни при чем. Главное в таких вопросах — это знание и результат. Знаний у нее нет, и, что еще хуже, она этого не понимает. Пока что человек еще не знает, как следует делать то, к чему она стремится.

— Что именно?

— Сохранять окружающую среду. Мы еще не научились делать это.

— О чем это вы? — Брэдли даже всплеснул руками. — Ерунда! Уж что-что, а сохранять и поддерживать природу мы умеем.

— Неужели? А вам известна печальная история Йеллоустонского парка? Нашего первого национального парка?

— Я там был.

— Я не об этом спрашиваю.

— Нельзя ли прямо перейти к делу, профессор? — насмешливо спросил Брэдли. — Меня изрядно утомили все эти ваши недомолвки и проверки. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.

— Хорошо, — сказал Кеннер. — Я вам расскажу.

* * *

— Йеллоустонский парк, — начал рассказывать он, — стал первым в мире заповедником дикой природы. Видимо, потому, что территория у реки Йеллоустон в штате Вайоминг считалась одним из самых красивейших мест Америки. Льюис и Кларк воспевали природу этих мест. Художники, к примеру, Бьерстад и Моран, неустанно писали там пейзажи с натуры. К тому же хозяевам новой Северно-Тихоокеанской железной дороги хотелось привлечь в эти места как можно больше туристов. И вот в 1872 году под давлением прежде всего железнодорожного акционерного общества президент Улисс Грант распорядился выделить в тех краях два миллиона акров и придать им статус национального парка.

Существовала лишь одна проблема, но ни тогда, ни позже ее не признавали. У людей не было опыта сохранения уголков дикой природы. А все потому, что прежде в том просто не было нужды. И почему-то считалось, что все пойдет само собой как по маслу. Как позже выяснилось, это было заблуждением.

Теодор Рузвельт, посетивший Йеллоустонский парк в 1903 году, видел там великое множество самого разного зверья и дичи. Там водились лоси, бизоны, черные медведи, олени, горные львы, гризли, койоты, волки и снежные бараны. Отстрел и охота в те времена строжайше воспрещались. Вскоре после этого визита была образована так называемая Парковая служба, новая бюрократическая организация, чьей единственной задачей было поддерживать парк в первозданном его виде.

Однако через десять лет от всего этого изобилия, произведшего неизгладимое впечатление на Рузвельта, не осталось и следа. А причиной тому стало неверное управление парком. Перед сотрудниками была поставлена задача сохранить его в первозданном виде, и они предприняли определенные шаги, как считали они, исключительно в интересах сохранения парка и его обитателей. Но, как выяснилось, они заблуждались.

— Ну, век живи, век учись, — философски заметил Брэдли. — Знания наши все время приумножаются и…

— Ничего подобного, — резко перебил его Кеннер. — Впрочем, это моя личная точка зрения. Почему-то считается, что сегодня мы знаем больше, но кругозор наш остается весьма ограниченным. Из-за этого все и произошло.

А произошло вот что. Управляющие парком ошибочно считали, что лоси как вид могут исчезнуть. И вот они принялись увеличивать поголовье в парке путем истребления хищников. Принялись активно отстреливать и травить волков в парке. И запретили индейцам здесь охотиться, хотя то была их исконная охотничья территория.

И вот стада лосей все множились, и эти копытные поедали так много травы и веток, что экология парка начала меняться. Лоси поедали деревья, из которых бобры строили свои плотины, а потому бобры постепенно исчезли. Только тут управляющие спохватились, выяснилось, что бобры жизненно необходимы для поддержания водных ресурсов парка.

С исчезновением бобров высохли заливные луга; обмельчали ручьи и реки, исчезли такие виды, как форель и выдра. Усилилась эрозия почв; и экология парка менялась все больше.

К 1920 году стало ясно, что в парке развелось слишком много лосей, и вот лесничие стали отстреливать их тысячами. Но изменение растительной экологии оказалось необратимым; прежние виды деревьев и трав постепенно исчезли.

Со временем стало ясно и то, что индейцы-охотники были просто незаменимы в подержании экологического баланса парка. Они снижали численность лосей, бизонов и прочих копытных. Отсюда же был сделан и более обобщенный вывод: туземцы, обитатели американского континента, принимали куда более активное участие в формировании «дикой природы», чем прежде казалось белым, во всяком случае, когда они только прибыли в Новый Свет. «Нетронутая дикая природа» только на первый взгляд казалась таковой. На самом деле человек на Североамериканском континенте оказывал на окружающую среду огромное воздействие на протяжении целых тысяч лет — выжигал леса и прерии, сокращал популяции отдельных видов, охотился на тех зверей, коих было в изобилии.

Постепенно стало ясно, что запрет на охоту индейцев был ошибочным. Но то была лишь одна из многих других ошибок, которые продолжали допускать управляющие парком. Сначала медведей-гризли защищали, потом начали уничтожать. Волков уничтожали особенно нещадно, потом пришлось восстанавливать их популяцию. Сначала на территории парка запрещали научно-исследовательские полевые работы, в том числе мечение животных с помощью радиоошейников, затем вновь разрешили эти работы в отношении видов, которым грозило уничтожение. Прежде велась активная борьба по предотвращению пожаров, затем люди поняли, какую роль играют пожары в восстановлении лесов. С приходом этого понимания ударились в другую крайность — сжигались тысячи акров, что привело к почти полной стерилизации земли, и на этих гарях леса уже не восстанавливались. Затем в 1970-е пришла мысль запустить в заповедные водоемы радужную форель, и вскоре она уничтожила многие виды местной рыбы.

Ну и так далее, и тому подобное. В том же духе.

Таким образом, — сказал Кеннер, — история парка являет собой не что иное, как совершенно невежественное, некомпетентное и разрушительное воздействие на окружающую среду, пусть даже и проходило оно с самыми благородными намерениями. А за этим следовали попытки восстановить урон, вызванный подобными действиями, но и это тоже ни к чему хорошему не приводило. Подобного рода вмешательство сравнимо разве что с разливом нефти или токсичных отходов. Только в случае с Йеллоустонским парком некого было винить, другое дело, когда иск можно предъявить какой-нибудь зловредной корпорации или капитану нефтеналивного судна. И все эти несчастья вызвали именно защитники окружающей среды, стремившиеся сохранить природу в «диком» ее виде. Они совершали одну непоправимую ошибку за другой. И тем самым доказали, как мало знают о среде, которую намеревались защищать.

— Глупости все это, — фыркнул Брэдли. — Раз надо было сохранять дикую природу, значит, требовалось относиться к ней бережно. Оставить эту самую природу в покое, и равновесие восстановилось бы само собой. А больше ничего и не требуется.

— Вы абсолютно не правы, — возразил Кеннер. — Так называемая пассивная защита, то есть оставить все как есть, никогда ни к чему хорошему не приводила. И не помогла бы сохранить природу в первозданном ее виде, ну, во всяком случае, не больше, чем у вас на заднем дворе. Мир — штука живая, Тед. В нем все постоянно меняется. Одни виды побеждают, другие погибают, возникают новые, сменяются еще какими-нибудь. И невозможно «заморозить» природу в первозданном ее состоянии, просто оставив ее в покое. Все равно что запереть детишек в комнате в надежде, что это помешает им расти и превратиться во взрослых. Наш мир постоянно меняется, и если вы хотите сохранить клочок земли в определенном состоянии, вы сперва должны понять, что это за состояние такое, а уж затем активно, порой даже агрессивно поддерживать его.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация