— Не могу. Пальцы заледенели.
— Работай ими! — крикнула она. — Ну вот, смотри, сейчас снова подам тебе этот крючок!
— Не могу, Сара, никак… Эй! — Что?
— Почти поймал.
Сара посмотрела вниз и увидела появившийся из-за выступа крючок. Он крутился. Стало быть, Питеру удалось дотронуться до него.
— Давай еще разок, — сказала она. — Ты сможешь, Питер!
— Я стараюсь, просто очень неудобно… Есть, Сара! Я его поймал!
Она с облегчением выдохнула.
* * *
Снизу, из темноты, доносился его кашель. Она ждала.
— О'кей, — сказал Эванс. — Я прицепил его к куртке.
— В каком месте?
— Спереди. На груди.
Тут она вдруг представила страшную картину: крючок вырывает клок ткани и ранит ему подбородок и шею.
— Нет, Питер. Лучше прицепить под мышкой.
— Не получится. Знаешь, спусти ее еще фута на два.
— Хорошо. Скажи, когда будешь готов. — Он снова зашелся в кашле. — Послушай, Сара… А ты уверена, что у тебя хватит сил меня вытащить?
Об этом она даже думать боялась. Но потом решила, что как-нибудь да вытащит. Правда, ей неизвестно, сколько он весит и насколько плотно там застрял, но…
— Да, — ответила она. — Сил хватит, вытащу, не волнуйся!
— Уверена? Я вешу сто шестьдесят фунтов. — Он снова закашлялся. — Может, даже чуть больше. Фунтов на десять больше.
— Я привяжу другой конец к рулевому колесу.
— Ладно… Но только смотри не урони меня.
— Не бойся, не уроню, Питер. Пауза, затем он спросил:
— А сколько весишь ты?
— Дамам такие вопросы не задают. Особенно в Лос-Анджелесе.
— Мы же не в Лос-Анджелесе.
— Понятия не имею, сколько вешу, — ответила Сара. На самом деле она, конечно, знала: ровно сто тридцать семь фунтов. Он был тяжелей ее на целых тридцать фунтов. — И все равно уверена, что смогу вытащить тебя, — добавила она. — Ну что, готов?
— Черт…
— Так ты готов, Питер, или нет?
— Да. Давай тяни.
Она натянула веревку, затем расставила ноги и крепко уперлась в пол по обе стороны от распахнутой дверцы. На миг она почувствовала себя борцом сумо перед началом схватки. Сара знала: ноги у нее сильней рук. Иначе ей не справиться. Она сделала глубокий вдох.
— Готов? — снова спросила она.
— Да, думаю, да.
Сара начала медленно выпрямляться, ноги дрожали от напряжения. Веревка туго натянулась, затем медленно двинулась вверх. Совсем немного, всего на несколько дюймов. Но она пошла, пошла!..
Веревка двигалась!
— Хорошо, теперь стоп.
— Что?
— Стоп!
— Ладно. — Она еще не распрямилась. Долго ей в такой позе не продержаться. — Знаешь, я уже не могу. Сил не хватает.
— А ты не держи. Просто отпускай ее понемногу. Медленно. Отпусти фута на три.
Сара поняла, что ей удалось хотя бы частично вытащить его из трещины. И голос Эванса звучал теперь бодрей, в нем уже не слышалось испуганных ноток. А вот кашель не затихал.
— Питер?..
— Минутку. Я прицепляю крючок к поясу.
— Хорошо…
— Теперь могу смотреть вверх, — сказал он. — Вижу гусеницу. Она примерно футах в шести, прямо у меня над головой.
— Прекрасно.
— Но когда будешь тащить меня дальше, веревка может зацепиться за край гусеницы.
— Все будет нормально, — ответила она.
— И тогда я повисну прямо над… над…
— Я не позволю тебе упасть в пропасть, Питер… Он снова закашлялся. Она ждала. Затем послышался его голос:
— Скажи, когда будешь готова.
— Я готова.
— Тогда давай покончим со всем этим, — сказал он, — прежде чем я испугаюсь уже всерьез.
* * *
Сара подняла его фута на четыре, тут тело Эванса, видимо, полностью высвободилось. И внезапно она ощутила весь его вес. И он показался ей непомерным. Ее шатнуло, веревка резко ушла фута на три вниз. Он так и взвыл:
— Сара!..
Она вцепилась в веревку из последних сил. И вот наконец спуск удалось остановить.
— Извини.
— Мать твою!..
— Извини. — Теперь Сара уже приспособилась к возросшему весу и начала тянуть снова. Она стонала от напряжения, но не прошло, наверное, и минуты, как над краем гусеницы показалась его рука и он ухватился за эту гусеницу и начал подтягиваться. Затем показались уже обе руки, а потом и голова.
Для нее это тоже было шоком. Лицо у него было залито кровью, встрепанные волосы тоже сплошь в крови. Но он улыбался.
— Тяни, сестричка.
— Я тяну, Питер. Тяну.
* * *
Вот он наконец забрался в кабину, и Сара, совершенно обессиленная, рухнула на пол. Ноги у нее дрожали. Все тело тоже сотрясала мелкая дрожь. Эванс лежал на боку рядом и захлебывался кашлем. Но вот постепенно дрожь унялась. Она нашла аптечку и принялась оттирать ему лицо марлевой салфеткой.
— Порез не слишком глубокий, — сказала Сара, — но несколько швов наложить все же придется.
— Это потом. Если мы отсюда выберемся.
— Выберемся, не бойся.
— Я рад, что ты такая… — Он выглянул из окна наверх. — Когда-нибудь лазала по ледяным скалам?
Сара отрицательно помотала головой:
— Нет, только по обыкновенным, да и то не очень высоким. Как думаешь, большая разница?
— Эти более скользкие… И что будем делать, когда выберемся наверх?
— Не знаю.
— Мы понятия не имеем, в какую сторону идти.
— Пойдем по следам снегохода этого парня.
— Если они сохранились. Может, их уже снегом занесло. Сама знаешь, до станции миль семь или восемь.
— Питер… — начала она.
— А если начнется снежная буря, нам вообще лучше отсидеться здесь.
— Я здесь не останусь, — твердо заявила Сара. — Если уж умирать, то под небом и солнцем.
* * *
Подниматься по ледяной стене расселины оказалось не так уж и сложно, особенно после того, как Сара усвоила, как правильно ставить ногу, обутую в ботинок с шипами, и с какой силой надо замахнуться ледорубом, чтоб он вонзился в эту стену и крепко там держался. Всего минут через семь-восемь она оказалась на поверхности.
