– Вот оно как… повторилось… – пробормотал Сорога. – Кто же теперь… – Он поднял глаза на Альдин-Ингвара. – Кого же мы теперь…
– А никого. Что здесь будет дальше, решит мой родич Ингвар. А до тех пор, думаю, его брат Тородд станет здесь распоряжаться от его имени. Я посоветую ему оставить вас с Гудей на месте. Полагаю, вы справитесь. Вы ведь хорошо знаете все местные дела и здешних людей.
Этим Альдин-Ингвар напомнил Сороге, по чьей воле они с Гудей здесь оказались. Тот безучастно кивнул. Стало быть, холопкиных робят в князьях не будет. За два поколения княжеский род Зоричей у него на глазах ушел в Закрадье. Казалось бы, ему-то что? Он родился в Киеве, от матери – радимичской полонянки и отца – хирдмана Олега Вещего. По воле Ингвара Улебовича двенадцать лет назад очутился здесь, на Ловати, здесь женился, прижился, обзавелся детьми и родней… Кто он теперь был – радимич, варяг, зорич? Русь – одно слово. И эта русь, которой требовался весь простор между Варяжским морем и Ромейским, безжалостно выдавливала всех тех, кто торчал из земли, будто старый корень, и попадался ей под ноги. Когда готовят ниву, корни рвут из земли, чтобы не мешали пахать…
– Идет! Идет! – загомонили вокруг. – Вон она! Княгиня…
При виде женской фигуры возле Гуди бабы заголосили громче. Княгиня шла медленно и молчала. На ней был нарядный убор молодухи – веселая игра белого и красного цвета. Лицо ее под убрусом было таким же белым. Она не поднимала глаз, будто боялась взглянуть прямо перед собой.
Завидев ее издалека, Альдин-Ингвар медленно двинулся ей навстречу. Он еще не знал, что скажет ей. И даже что сделает. Уезжая из Киева после разговора с Эльгой, он рассчитывал, что ему поручено лишь заварить кашу, а расхлебывать ее будет Ингвар-старший. Но вышло так, что киевляне с ложками были за тридевять земель, а он уже выполнил поручение своего киевского родича и очутился перед полным котлом. Он расправился с соперником и добыл невесту, за которой его посылали. Но… отвезти дочь Сверкера в Киев? Именно этого Эльга стремилась избежать, да и сам он считал это неразумным. Но не брать же ее себе, в самом-то деле!
До женщины оставалось несколько шагов, а он не мог подобрать ни одного слова. Наверное, было бы проще, если бы он не знал ее раньше. Но Ведома и ее мать были добры к нему весной…
Знал раньше?
Альдин-Ингвар вдруг охнул, шагнул вперед и резким движением поднял подбородок потупившейся женщины. По толпе пролетел возмущенный крик.
– Ты кто? – сипло выдохнул Альдин-Ингвар и бросил быстрый взгляд на Гудю. – Ты кого мне привел, йотуна мать? Я тебя за княгиней посылал!
– Это княгиня! – растерянно, с обидой отозвался Гудя. – Чего, не нравится?
– Какая, йотуна мать, княгиня?
– Молчи! – Женщина протянула к нему сложенные ладони. – Я – жена его, Зо… Зоряна. Молчи, прошу тебя! Что хочешь делай со мной, только молчи! Не срами мертвого…
Она с трудом владела собой, у нее тряслись губы, ее била дрожь. Видно было, что она не плачет лишь от сильного потрясения – поначалу оно запирает слезы. А заодно и не дает дышать.
– Постой… – Альдин-Ингвар вгляделся ей в лицо. – Да я же тебя вроде видел…
– Видел, княже, видел! – Женщина быстро закивала. – У нас там… в Свинческе. Я там была, у… у княжны… Ведоми…лы.
– Но где княжна?
– Не зна…ю.
Взгляд поддельной княгини шарил по сторонам, она невольно дергала головой в ту сторону, где лежало тело Зоряна. Она больше не могла думать о чем-то другом.
От растерянности Альдин-Ингвар не сообразил, что еще сказать, и она отошла к телу. Постояла над ним, потом рухнула – молча. Обхватила изо всех сил стынущее тело, не боясь замараться в липкой крови, издала сдавленный звук, будто поперхнулась. Она хотела закричать, но не могла. Небо обрушилось и всей тяжестью лежало у нее на плечах, не давая вздохнуть.
Опираясь на копье, Альдин-Ингвар прихромал в княжью избу. Там ему промыли рану, наложили примочки с отварами трав, потом Тормод Гнездо взял иглу и шелковую нитку и стал шить.
Тело Зоряна перенесли в город, уложили в бане и предоставили заботам вдовы и прочих баб, а дружина победителя заняла его жилище. Гудя и Сорога взялись позаботиться, чтобы все шло тихо, к Тородду в Волховец спешно послали гонца с новостями.
Чуть не вся волость собралась к Зорин-городку, но внутрь почти никого не пускали. Только старейшин – они должны были засвидетельствовать, что князь действительно мертв. Тело, уже обмытое и одетое в нарядный красный кафтан, лежало в бане, рядом сидела юная вдова в вывороченной наизнанку одежде – «печальной сряды» она не успела приготовить. Старейшины, приходившие взглянуть на мертвого князя, на нее косились странно. Уже прошел слух, что княгиня «не настоящая», хотя в чем толком дело, никто пока не знал. Люди поняли, что Альдин-Ингвар не признал в Зоряновой вдове Сверкерову дочь, и слух о «русалке» обрел новую жизнь. Только теперь бабы запричитали, вспоминая сказания, в которых парень, женившийся на русалке, оказывался не жилец. Многие смотрели на «русалку» с неприкрытой злобой, виня ее в смерти князя; если бы не варяжские дружины, Нежанке пришлось бы плохо.
А победитель последними словами ругал хитроумного Сверкера, который перехитрил не только половину Пути серебра, но и самого себя.
– Обманула нас голядка! – воскликнул Тормод Гнездо, убедившись, что глаза его не подвели и в женах у Зоряна жила вовсе не та девушка, которую они рассчитывали здесь найти. – Вот, троллиха проклятая!
– Это что же получается – Зорян ни в чем не виноват? – заметил Добровой. – Если он не брал Сверкерову дочь, стало быть, за что его…
– Ты говоришь, она челядинка княжья! – подхватил Мирята. – А челядинок ему Ингвар брать не запрещал.
На лицах ладожской дружины отражалась растерянность. По дороге сюда ладожане готовились к битве, зная, что их вождь обязан покарать за обиду своего старшего родича. На месте оказалось, что обиды-то не было. Но выяснилось это слишком поздно.
– Помолчите! – хмурясь, прикрикнул Альдин-Ингвар. – Не путайте меня! Ну, обманула бы нас голядка. Но Сверкера она тоже обманула? И Зоряна? Почему Зорян от меня жену прятал, если она вовсе не Сверкерова дочь? Если она челядинка, почему боялся мне ее показать? Она же сказала – он не знал. До вчерашнего дня Зорян сам думал, что женат на Сверкеровой дочери.
– Уж не думает ли Сверкер, будто его дочь у Зоряна в женах живет? – хмыкнул Хранята.
Все загомонили.
– Он же клялся, будто не знает, где его дочь! – закричал Тормод. – Уж не правду ли сказал, хрен хитромордый?
Дружина засмеялась, а Альдин-Ингвар выразительно посмотрел на бывшего воспитателя:
– Как бы ты не оказался прав, мой мудрый друг!
– Я одного не уразумею – настоящая-то Сверкерова дочь где? – спросил Добробой.
– Хотел бы я это знать! – Прояснившийся лицом Альдин-Ингвар снова нахмурился.
