* * *
Приняв душ, Сандерс подсоединил свой карманный телефон к зарядному устройству около раковины и натянул футболку и боксерские трусы. Глянув в зеркало, он убедился, что царапин не видно. Правда, мог остаться еще запах духов и, чтобы перестраховаться, Сандерс поплескал на щеки одеколоном, которым пользовался после бритья.
Затем он заглянул в комнату сына, чтобы посмотреть на него. Мэттью громко посапывал, засунув большой палец в рот. Одеяльце он во сне сбросил ножками. Сандерс осторожно накрыл его и поцеловал в лобик.
Затем он прошел в комнату Элайзы и не сразу нашел свою дочь: в последнее время у нее появилась привычка спать, соорудив над собой баррикаду из подушек и одеял. Войдя в комнату на цыпочках, Сандерс увидел, как из-под баррикады высунулась маленькая ручка и помахала ему. Он подошел ближе.
— Ты почему не спишь, Лиз? — шепотом спросил он.
— Страшный сон приснился, — ответила она, не выглядя, однако, испуганной.
Сандерс присел на краешек кровати и погладил дочь по головке.
— Какой сон?
— Про чудовище.
— Ой-ой…
— На самом деле это был принц, но могучая злая колдунья наслала на него проклятье.
— Это верно… — Он пригладил девочке волосики.
— …И превратила его в ужасное чудовище.
Девочка цитировала текст кинофильма почти дословно.
— Верно, — повторил он.
— А зачем?
— Не знаю, Лиз. Такая сказка.
— Потому что он не пустил ее укрыться от непогоды? — снова процитировала девочка. — А кстати, почему он не пустил, папа?
— Не знаю, — повторил он.
— Потому что в его сердце не было любви, — объяснила дочь.
— Лиз, пора спать.
— Сначала подскажи мне сон, папа.
— Ладно. Над твоей постелькой повисла прелестная серебряная тучка и…
— Это плохой сон, папа, — нахмурилась дочка.
— Хорошо, а какой сон ты хочешь?
— С Кермитом.
— Пожалуйста. Кермит сидит вот здесь, прямо у твоего изголовья, и будет дежурить здесь всю ночь.
— И ты тоже!
— Хорошо, я тоже. — Он поцеловал Элайзу в лоб, и она перекатилась на бочок лицом к стене. Выходя из комнаты, Сандерс слышал, как она зачмокала, засунув в рот палец.
Вернувшись в спальню, он сдвинул в сторону бумаги жены, расчищая себе место для сна.
— Она еще не спит? — спросила Сюзен.
— Наверное, засыпает. Сон попросила. Про Кермита.
— Да, Кермит — ее новое увлечение, — кивнула жена.
Похоже, что она не обратила внимания на его футболку. Сандерс нырнул под одеяло и внезапно почувствовал себя совершенно вымотанным. Откинувшись на подушку, он закрыл глаза. Почти засыпая, он услышал, как Сюзен сгребла свои папки с постели и щелкнула выключателем.
— М-м-м, — пробормотала она, — как от тебя приятно пахнет…
Сюзен прижалась к Сандерсу, уткнувшись лицом в его шею, и закинула на него ногу. Это была ее стандартная увертюра, которая неизменно раздражала его. Он чувствовал себя, будто прикнопленным ее тяжелой ногой. В Сюзен потрепала его по щеке.
— Это ты для меня надушился?
— Ох, Сюзен, — вздохнул Сандерс, преувеличивая свою усталость.
— Считай, что это сработало, — хихикнула жена и, запустив руку под одеяло, засунула ее под футболку.
Сандерс неожиданно разозлился. Да что это с ней? У нее никогда недоставало такта в таких вещах. Вечно на нее накатывало в неподходящее время и в неподходящем месте! Он потянулся вниз и перехватил руку жены.
— Что-нибудь не так?
— Сью, я и вправду устал.
Сюзен остановилась.
— Тяжелый день, да? — сочувственно спросила она.
— Само собой. Очень тяжелый.
Жена приподнялась на локте и наклонилась над ним, теребя пальцем его нижнюю губу.
— А ты не хочешь, чтобы я тебя повеселила?
— Нет, спасибо.
— Ни капельки?
Сандерс опять вздохнул.
— Ты уверен? — поддразнивая, спросила она. — Ты совершенно уверен? — И она нырнула под одеяло.
Засунув обе руки под одеяло, он успел удержать ее голову.
— Сюзен, ну пожалуйста! Оставь!
— Еще только половина девятого, — хихикнула она. — Не мог же ты настолько устать!
— Мог.
— А я готова поспорить, что нет…
— Да брось ты! У меня нет настроения!
— Ну ладно, ладно! — Она отодвинулась от Сандерса. — Я вот только не могу понять, зачем ты тогда надушился?
— Ради Бога…
— Мы уже скоро совсем не будем заниматься любовью!
— Это из-за того, что ты постоянно в разъездах.
Это был неверный ход.
— Я не «постоянно в разъездах»!
— Тебя нет дома минимум две ночи в неделю.
— Это не значит, что я «постоянно в разъездах»! И, между прочим, это моя работа.
— Я-то рассчитывала, что ты меня будешь поддерживать!..
— Я поддерживаю.
— Жаловаться — это не значит поддерживать.
— Сама посуди, — огрызнулся он. — Когда тебя нет в городе, я прибегаю домой пораньше, кормлю детей и все делаю для того, чтобы ты не беспокоилась!..
— Иногда, — сказала она. — А иногда ты допоздна сидишь в конторе, и дети остаются с Консуэлой, пока все…
— Но я же тоже работаю…
— Ну и нечего мне болтать насчет «все делаю». Ты в тысячу раз меньше проводишь дома, чем я, и это я разрываюсь на двух работах сразу, а ты, как правило, делаешь только то, что тебе нравится. Так же как и все остальные мужики в этом мире!..
— Сюзен…
— Господи, в кои-то веки ты что-то сделаешь по дому и тут же начинаешь изображать из себя мученика! — Она села на постели и включила торшер. — Все женщины, которых я знаю, работают больше любого мужчины.
— Сюзен, я не хочу ссориться.
— Ну, конечно, я еще и виновата. Все из-за меня! Вы же не мужики, а говнюки!..
Сандерс на самом деле очень устал, но злость придала ему сил. С неожиданной энергией он вскочил с кровати и заходил взад-вперед.
— А при чем здесь все мужчины? Теперь мне придется «выслушать лекцию о том, как вас, бедняжек, угнетают?
— Вот что, — сказала Сюзен, сев в постели, — женщин и в самом деле угнетают, и это факт.
— В самом деле? И как же это выражается в твоем лично случае? Ты никогда не стираешь, ты никогда не готовишь, ты даже пола не подметаешь — все это кто-то за тебя делает! Детей в школу отводишь, а забираешь их из школы тоже не ты. Боже мой, наконец, ты компаньон в юридической фирме! Так что ты из себя сиротку строишь?
