Хотя Сандерс хорошо помнил все события их с Мередит совместной жизни, даты он припомнить не мог. Он пытался нашарить в памяти какое-нибудь значительное событие — день рождения, продвижение по службе, переезд на новую квартиру — чтобы, отталкиваясь от него, точнее определить время. Наконец он припомнил, как они вместе смотрели по телевизору результаты выборов: воздушные шарики, летящие к потолку, радостные крики людей. Мередит пила пиво. Их знакомство тогда только состоялось.
— Боже, Фил. Это было десять лет назад!
— Да, давно, — сказал Блэкберн.
Когда Сандерс впервые встретил Мередит Джонсон, она была одной из тысяч хорошеньких девушек, работавших в Сан-Хосе в отделах сбыта компаний, — двадцатилетних красоток, только что окончивших колледж и начинавших с того, что демонстрировали на экране возможности компьютера, в то время как кто-нибудь более влиятельный вел переговоры с потенциальными покупателями, стоя рядом. Со временем многие девушки стали достаточно компетентны, чтобы продавать и сами. Когда Сандерс познакомился с Мередит, она знала достаточно, чтобы на техническом жаргоне поболтать о топологических сетях и базовых адресах. Серьезных знаний у нее не было, да она в них и не нуждалась. Она была симпатичная, сексуальная и умненькая; к тому же имела какое-то сверхъестественное самообладание, которое помогало ей выпутываться из самых неудобных ситуаций. В то время Сандерс был от нее без ума, но у него и в мыслях не было, что она имеет способности для того, чтобы когда-то занять высокий административный пост в крупной фирме. Блэкберн пожал плечами.
— За десять лет много воды утекло, Том. Мередит не просто администратор по сбыту. Она училась, получила степень, работала в «СиманТеке», затем в «Конраде» и только после пришла к нам. Последние два года она работает в тесном контакте с Гарвином. Она вроде как его протеже. Он ею доволен.
— И вот теперь она — мой босс, — качнул головой Сандерс.
— Это тебя беспокоит?
— Нет, просто забавно: бывшая подружка — мой босс.
— Так карты легли, — сказал Блэкберн. Он улыбался, но Сандерс чувствовал, как Фил исподволь исследует его реакцию. — Я вижу, тебе это не нравится, Том.
— Есть немного.
— Ну и что тебя смущает? Необходимость ходить на доклад к женщине?
— Ничего подобного. Я работал на Эйлин, когда она возглавляла HRI, и мы отлично сотрудничали. Не в этом дело. Мне странно думать, что именно Мередит Джонсон — мой босс.
— Она отличный, внушающий доверие работник, — сказал Фил, вставая и разглаживая галстук. — Я думаю, что, когда у вас будет возможность возобновить знакомство, она произведет на тебя хорошее впечатление. Дай ей шанс, Том.
— Конечно, — сказал Сандерс.
— Я верю, что все пойдет, как надо. Смотри в будущее: как бы там ни было, через годик или около того ты будешь богат.
— Следует понимать, что мы по-прежнему собираемся выделить Группу новой продукций?
— Ну да, точно так.
Это была вызывавшая самые ожесточенные споры часть плана слияния: после того как «Конли-Уайт» купит «ДиджиКом», Группа новой продукции отделяется и ее заявляют как самостоятельную фирму. Для всех, кто в ней работает, это означает огромную прибыль, потому что каждый будет иметь возможность приобрести задешево акции еще до того, как они появятся на рынке.
— Сейчас мы прорабатываем последние детали, — продолжал Блэкберн, — Но я думаю, что начальники отделов, как ты, например, получат бесплатно двадцать тысяч акций и возможность купить пятьдесят тысяч акций по цене двадцать пять центов за штуку, а кроме того, право ежегодно приобретать еще по пятьдесят тысяч акций в течение пяти лет.
— И это решенное дело, даже если Мередит будет управляющим?
— Поверь мне. Отделение произойдет в ближайшие восемнадцать месяцев — это формальная часть плана слияния.
— А нет опасности, что она может передумать?
— Ни малейшей, — улыбнулся Блэкберн. — Открою тебе маленький секрет: с самого начала акционирование было идеей Мередит.
* * *
Выйдя от Сандерса, Блэкберн завернул в приемную пустого кабинета и позвонил Гарвину. В трубке послышалось знакомое рявканье:
— Гарвин слушает.
— Я говорил с Томом Сандерсом.
— Ну и?..
— Я бы сказал, что он принял новость хорошо. Конечно, он разочарован. Думаю, что до него уже дошли какие-то слухи. Но в общем реакция нормальная.
— А насчет новой структуры? — спросил Гарвин. — Что он сказал?
— Он озабочен, — ответил Блэкберн. — Говорил сдержанно.
— Почему?
— Боится, что у нее нет достаточного инженерного опыта для управления отделом.
— Инженерного опыта? — фыркнул Гарвин. — Это менее всего меня заботит. Инженерный опыт тут не нужен вообще.
— Конечно, не нужен. Но я полагаю, что тут еще кое-что личное. Они, знаете ли, были близко знакомы раньше.
— Да, — сказал Гарвин, — я знаю. Они встречались после того?
— Нет, по его словам, они не виделись уже несколько лет.
— Вражда?
— Не похоже.
— Тогда что его беспокоит?
— Я думаю, он просто не успел все это переварить.
— Свыкнется.
— Я тоже так думаю.
— Сообщи мне, если услышишь еще что-нибудь, — сказал Гарвин и повесил трубку.
Сидя один в чужом кабинете, Блэкберн нахмурился. Разговор с Сандерсом оставил у него смутное чувство беспокойства. Все, казалось, шло как по маслу, а тут… Сандерс, понял он, не примет идею реорганизации легко, а поскольку в сиэтлском филиале он пользуется большой популярностью, при желании он сможет доставить немало неприятностей. Сандерс слишком независим; он не человек команды, а сейчас нужны были только люди команды. Чем больше Блэкберн об этом думал, тем лучше понимал, что от Сандерса следует ждать неприятностей.
* * *
Том Сандерс, погруженный в свои мысли, сидел за столом, глядя прямо перед собой. Он пытался соединить свои воспоминания о молоденькой девчонке из Силиконовой долины
[7]
с образом крупного администратора, координирующего работу огромного отдела, но этому мешали шальные воспоминания: улыбающаяся Мередит в одной из его рубашек на голое тело… Белые чулки на белом поясе. Банка с воздушной кукурузой на голубой кушетке в столовой. Телевизор с отключенным звуком…
И почему-то образ цветка — витраж с изображением пурпурного ириса. Это был один из избитых символов хиппи Северной Калифорнии. Сандерс знал, откуда это воспоминание: цветок был нарисован на стекле входной двери дома в Саннивейле, в котором он жил в те дни, когда знал Мередит.
