— Прижми мою руку своей второй.
Я сделал также как и он, и в рюкзаке у меня прибавилось золотых монет. Прекрасно, теперь будет с чем идти в город. Осталось только вывести деньги.
— Спасибо тебе.
— Да не за что! Если вдруг Хрюша еще что-то нароет, ты знаешь к кому обращаться.
— Бармаклей, можно тебя попросить?
— О чем?
— Мне нужно отойти срочно, а Сирано до сих пор нет.
— Как это меня нет? — раздалось с дерева. Я с облегчением выдохнул, — Этот старый мошенник отдал тебе твою долю?
— Да, четыреста двадцать восемь золотых.
— Тысяча семьсот двенадцать. Что-то дешево за мандрагору, не находишь, Бармаклей?
— Нахожу. Можно было на аук поставить на сутки, тогда вышло бы что-то в районе двух с половиной тысяч. Но ты же сам мне сказал к вечеру продать.
— Скажи мне честно, друг мой низкорослый, ты по дороге приложился головой об дерево? — задал вопрос спустившийся Сирано, смотря на него с подозрением.
— Что это еще за дебильные шутки?
— Это не шутки! Я тебе не говорил к вечеру продавать, ты сам сказал, что к вечеру будешь! И теперь заливаешь мне, что продал мандрагору за тысячу семьсот монет? Это ты-то, который из-за медяшки будет перерывать помойное ведро?
— Когда это я рылся в помоях?
— Эта была метафора, верно передающая суть сложившейся ситуации.
— Где же верно? Я никогда в помоях не рылся!
— Конечно, в помоях не рылся, но ты всегда так и норовишь порыться в моем кошельке. Я думал после прошлого разговора, тебе можно доверять! — на лице у Сирано заиграли желваки, лицо же гнома приняло виноватый вид. Я переводил взгляд с одного на другого и не понимал, в чем проблема, — Ну, так что: сам отдашь все добровольно или придется вестников звать?
— Сам. Держи, торг, — он бросил ему мешок, — здесь твоя доля.
— Не юли! Наша договоренность распространяется и на моих спутников!
На гнома было жалко смотреть, складывалось такое ощущение, что у него отнимают последнее. Он повернулся ко мне и протянул руку:
— Лови торг.
Я пожал его руку, в появившемся окне оказалось еще сто пятьдесят два золотых. Он пожал мне руку, я пожал тоже.
— Что это значит? — в недоумении спросил я?
— Это означает, мой наивный друг, что появился я как нельзя вовремя. Ибо этот старый плут хотел заработать на тебе небольшую сумму денег, — гном смотрел вниз, — Он судя по всему толкнул мандрагору на аукционе с пределом в две с половиной тысячи, минус налог в восемь процентов, да разделить на четверых получается по пятьсот семьдесят пять монет. Он же тебе отдал значительно меньше. Кстати, бесстыдная твоя гномья душа, где доля Хрюши?
— Можно подумать, ты не знаешь, почему я это делаю! — прошипел гном, выкладывая бананы, репу, и много чего еще. Вскоре Хрюшу уже было плохо видно из-за завалов.
— Конечно, знаю, теперь еще и наш друг будет знать. Лесовик, извини, сразу забыл сказать. У этого прохиндея уникальный меняющийся класс, завязанный на торговлю.
— Меняющийся?
— Ага, класс со временем может немного изменять свои бонусы. Так вот этот класс лучше всего растет, если ему удается обмануть кого-то при выполнении своей части сделки. Поэтому с ним у нас заключен договор, что если он меня обманет, а я его поймаю на лжи в течение дня и привлеку к ответственности, то вся сумма за сделку отходит в мой карман.
— А что же его заставило заключить такой договор?
— Желание работать со мной. Ему частенько перепадает от моих душевных щедрот, как и прочим моим друзьям.
— Ага, а еще эта хитрая сволочь перед этим предварительно меня напоила! — пробурчал недовольный гном.
— Ребят постойте, а в чем преимущество меняющегося класса?
— Ну, ты вообще деревянный! Меняющиеся классы это просто невероятная находка. У постоянного класса растет только величина бонусов с уровнем класса. А у меняющегося растет еще и количество бонусов. С каждым уровнем класса количество бонусов увеличивается на единицу. В то время как у постоянного класса всего три бонуса! И представь, во что может превратиться обладатель такого класса, если он его прокачает до максимального уровня?
— А какой максимальный?
— А этого тебе никто не скажет. Потому как даже наш друг, — он показал рукой на гнома, — ни за какие деньги не раскроет уровень своего уникального класса. Это, знаешь ли, стратегическая тайна! Ты, кстати, зла на Бармаклея не держи. Он должен был попытаться, даже мне какую-то абракадабру прислал на почту. Я потому и подзадержался, что его письмо пытался понять.
Бармаклей, пожал плечами:
— Извини, не со зла же и не из жадности. Нужно мне это просто.
— А в чем тогда проблема? Можно было обмануть меня на определенную сумму, а потом перечислить ее эквивалент в реале.
— Вообще, мы обычно так поступаем, но с тобой договоренности не было. И еще вопрос, где тебе деньги нужнее: в реале или в игре. А при выводе золота из игры, его количество уменьшается в два раза. Сам же знаешь.
— Знаю, а почему тогда сам ты разыграл этот спектакль, а не позволил другу прокачать свой класс?
— На то есть несколько причин, — Сирано снял свою шляпу и принялся расправлять перо, гном же подошел к Хрюше и гладил его по загривку, — Первая — это мне нужны деньги в игре, а не вне ее. Вторая — мой навык растет не только от проведенных мною авантюр, но и от раскрытия чужих. И в данном случае я посчитал, что для тебя будет выгоднее самому решить, нужны ли тебе деньги в реале или виртуале. Сам понимаешь, в виртуале он тебе их отдать бы не смог. Это было третьей причиной.
— Ага, а четвертой, судя по всему было — втереться в доверие!
— Один ноль в пользу нашего юного друга! Не проканала твоя афера! — гном прямо лучился от счастья, — Ты совершенно прав, никто из нас не упускает возможности прокачать свой класс. И друзья в этом плане выступают идеальным полигоном. Всегда можно договориться. И никто не в обиде, так как знаем друг друга уже порядочно времени. Кстати, насчет времени, ты же, кажется, собирался куда-то отойти?
— Тьфу на вас! Совсем заболтали. Где-то через полчаса вернусь.
Я привалился к камушку, рядом с жующим Хрюшей, и покинул игру под веселый смех моих собеседников.
Оставалось всего пятнадцать минут до окончания ужина. Опять опаздываю. Я поспешил в столовую. Пробегая мимо капсулы Насти, отметил, что ее хозяйка лежит внутри. Обиделась все-таки. Значит, поход в город все-таки состоится. Молчи, совесть! Это все спектакль. Все вокруг чудовищный спектакль. Только пока неизвестен его сценарий. А меня играют в темную.
Взял омлет и запеканку. Пошел к столику, за которым сидел Димыч с приговором во взгляде. Хорошо, что Игоря не было. Не хотелось его видеть, вроде и вспылил, как задумывалось; но пока говорил — завелся, и видеть стало их неприятно. Видимо все-таки действительно оставило осадок в душе это их отношение ко мне. Ведь я считал их очень близкими людьми, друзьями. А на деле оказалось… А что на деле оказалось, пока непонятно. Да и пес с ними! Ладно, буду решать проблемы по мере поступления.
