Это был шарик на верёвочке?
Или щенок на поводке?
Нет. Собаки у меня не было. Никогда. Насколько я помню. Единственная причина, по которой мне в детстве могла бы понадобиться собака, – произвести впечатление на Софи. Девчонки тащатся от всех этих миленьких зверушек.
Так или иначе, Престон – одна из трёх моих друзей. Да, кажется, трёх. За ними трудно уследить – то они умирают, то предают, то оказывается, что их вообще не существует и я всё это время тусил сам с собой. К слову, Престон-то как раз умирала – отсюда и механическое тело. Фактически Престон – живая модель: реконструкция человека, особое изобретение Щ.И.Т.а. Сокращённо – ЖМ. Выглядит она совсем как человек – про меня вот такого не скажешь.
Кроме Эми, есть ещё Слепая Эл, но она была моей пленницей или вроде того. И Боб, агент Гидры. Он был мои большим фанатом, но я пытался его убить, он тоже пытался меня убить, и вышла довольно мутная история. А потом… Слушайте, если правда хотите знать всю эту ерунду, можете почитать любой комикс с моим участием. Если только вы не из тех выпендрёжников, которые говорят: «Ой, я читаю только книги, я такой умный, ля-ля-ля, вы только посмотрите, какой я умный!»
В противном случае в следующий раз, когда я сломаю четвёртую стену
[5]
, я обрушу её вам на голову. Не думайте, что я не могу выбраться из этих страниц и мило поболтать с вами о развитии пространственного мышления.
Да-да, ребята, я с вами говорю.
– Уэйд, с кем ты разговариваешь?
А? Что? Ни с кем!
О чёрт! Забыл тире в начале строчки.
– Ни с кем, Эми! Что такое?
Она идёт ко мне, нахмурившись.
– А, неважно. Не хочу ничего знать.
– Осторожно, не наступи в Гума.
Эмили смотрит под ноги, морщит нос и взмахом руки подзывает ещё двух агентов. Они подбегают, держа в руках что-то вроде навороченного пылесосного шланга с металлическим наконечником. Престон с важным видом показывает пальцем на лужу слизи, и агенты берутся за дело.
При нажатии на сенсорную панель мигают лампочки, раздаётся шум, и железный шнобель начинает всасывать гумомассу, как будто это сладкий вишнёвый сироп. Шланг с утробным звуком поглощает розовую дрянь, и она стекает в большой бак, установленный на одном из гравилётов. Бак действительно огромный – прямо как та штука, в которой Гомер Симпсон хранил навоз свина-паука по прозвищу Плоппер. Кстати, о словах на букву «П»: это приспособление просто поразительно придирчиво для пылесоса. Оно не всасывает ничего, кроме слизи.
Дождавшись, пока асфальт между нами расчистится настолько, чтобы на него можно было наступить без риска для ботинок, агент Престон подходит ко мне.
– Поранился?
– Даже не знаю, как тебе ответить.
– Сильнее обычного?
– Всегда готов, мэм! Не отступаю, с Щ.И.Т. ом… вставаю?
– Ну что ты заладил, а? Этот девиз никто не использует со времён шестидесятых. Даже неприлично.
Мне с трудом удаётся расслышать, что она говорит, и я бью себя по голове, чтобы прочистить второе ухо. Никакого эффекта. Теперь ещё и в правом ухе звенит, потому что я нехило себе врезал. Я даже собственные слова с трудом разбираю, не то что чьи-то ещё. Так что я ору:
– А ПОСЫЛАТЬ МЕНЯ ВОРОВАТЬ ЩЕНКОВ, КОТОРЫЕ ПРЕВРАЩАЮТСЯ В ГИГАНТСКИХ МОНСТРОВ, – ЭТО ПРИЛИЧНО?!
Эми шикает, как будто я громко пёрднул в церкви.
– Тихо ты! Люди уверены, что Щ.И.Т. прибыл сюда, только чтобы подчистить за тобой. Именно поэтому мы тебе и поручили эту работу.
Я снова стучу себя по уху.
– ЧТО ТЫ СКАЗАЛА, ЭМИ? КТО-ТО ЗАСТРЯЛ В ПЕЩЕРЕ, И МНЕ НАДО СПЕШИТЬ НА ПОМОЩЬ?
Она прищуривается и кивает агентам:
– Почистите его.
Те наставляют свой шнобель на меня и начинают возить туда-сюда – тык-тык здесь, вжик-вжик тут.
– АЙ! ОСТОРОЖНЕЕ ТАМ, НА МНЕ ФАМИЛЬНЫЕ ДРАГОЦЕННОСТИ!
– Всё до капли.
– Есть, мэм.
– ХА-ХА-ХА! ЩЕКОТНО! ЛАДНО, ПРЕСТОН, ХОРОШО! Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ! НЕ БУДУ!
Я выхватываю у них шланг и прижимаю наконечник к уху. С громким хлопком кусочек какой-то дряни выскакивает из моей драгоценной евстахиевой трубы и, прогремев вдоль шланга, падает на дно бака.
– Удар! Гол! – выкрикиваю я. Но рядом нет ни Софи, ни даже спортзала, и кричалка получается какой-то грустной. – Агент Престон, я с прискорбием вынужден сообщить: вероятно, мне высосали кусочек мозга. Внимание: если это был правый височно-теменной узел, мои моральные принципы рискуют пошатнуться. Если вы беременны или планируете, будьте со мной осторожны.
Эмили скрещивает руки на груди.
– Нет у тебя никаких моральных принципов. К тому же Смерч-9000 засасывает только биоматериал, подвергшийся воздействию нанокатализатора.
Я поднимаю свой славненький баллончик с распылителем:
– Мои комплименты шефу за самый крутецкий водяной пистолет на свете!
Нацеливаю баллончик на Эми:
– Пиф-паф!
Престон уворачивается. Остальные агенты, которых мне лень описывать, кидаются врассыпную.
– Дэдпул! Эта штука может превратить в жижу любое живое существо, включая тебя!
Я пару раз подбрасываю баллончик и возвращаю на пояс.
– Шучу. Я в курсе. Я же не дурак. Я читал инструкцию. Применять только при крайней необходимости.
Эмили обводит взглядом огромные ямы на асфальте, дома с осыпавшейся штукатуркой и поломанные машины.
– Кажется, ты упустил момент, когда она возникла, эта крайняя необходимость.
– Ну, надо же было убедиться, что Кип на самом деле опасен! – исцеляющий фактор медленно, но верно делает своё дело, и я встаю и потягиваюсь. – На этих поганых улицах вечно так. Гум был живой, Гум был голодный, Гум съел Бернардо, Гум остался жив, Гум нагулял аппетит и решил полакомиться первоклашками. Пора бы уже научиться хранить наш самый ценный ресурс – детей – под землёй!
Эми снова хмурится.
– Как ты сказал? Гум? С планеты Икс?
– Да, именно так я и сказал, целых пять раз. А что? Ты с ним знакома? – Я выгибаю спину и слышу отчётливый хруст – какая-то косточка то ли встала на место, то ли сломалась, и поделом, нечего торчать где не надо. – Вы встречались? А Шейн, твой муженёк, – он в курсе? Колись, подруга.
– Просто звучит как-то… знакомо. – Её электронные глаза, которые обычно не отличаются от настоящих, начинают испускать лучи, и в воздухе мелькают строчки данных. Смотрится это довольно дико, но природная вежливость заставляет меня промолчать.
