Что касается жены Ежова, то в его уголовном деле, прочитанном А. Полянским, ее биография представлена достаточно подробно и точно. Итак, в сентябре 1929 г. Ежов уехал отдыхать в Сочи и там «обратил внимание на молодую, красивую и жизнерадостную женщину по имени Евгения и как-то осмелился пригласить ее в ресторан. Она без малейших колебаний приняла его приглашение. Тогда они прекрасно провели вечер, пили много вина, танцевали, а потом до поздней ночи гуляли по набережной.
Евгения Соломоновна Файгенберг родилась в 1904 году в Гомеле в многодетной еврейской семье. В свои двадцать пять лет она уже имела довольно-таки богатую биографию. В семнадцать лет вышла замуж на Лазаря Хаютина и уехала с ним в Одессу, где устроилась машинисткой в редакцию местного журнала. Но супружеская жизнь не сложилась. Вскоре Евгения познакомилась с Алексеем Федоровичем Гладуном, директором московского издательства «Экономическая жизнь». Он был старше ее на десять лет. Родился в городе Николаеве в семье столяра. На родине образования не получил и в шестнадцать лет в поисках работы уплыл на пароходе в Америку. Там работал на инструментальном заводе, а вечерами учился в механическом институте. Он состоял в американской соцпартии, потом вступил в группу русских социал-демократов большевиков, состоявшую из революционеров-эмигрантов из России. Участвовал в организационном съезде американской компартии. В Россию вернулся только в двадцатом году, был заместителем директора завода АМО, а потом ему поручили руководство важным издательством.
Евгения Соломоновна порвала с Хаютиным, вышла замуж: за Гладуна и уехала с ним в Москву. В двадцать седьмом году Алексея Федоровича направили на дипломатическую работу, и Евгения поехала с ним в Лондон, где работала машинисткой в посольстве. Из-за шпионского скандала полпредство вскоре закрыли и Гладуна отправили на родину. Но в Москву поехал он один. Евгению Соломоновну пригласили поработать несколько месяцев машинисткой в советском полпредстве в Берлине, откуда она вернулась только в конце 1928 года. И вот уже почти год она трудилась в редакции «Крестьянской газеты» пока тоже машинисткой, но очень мечтала стать журналисткой» 173.
Следует сказать, что брак Кулика с Симонич-Шапиро сам по себе удивления не вызывает. Григорию Ивановичу никто и никогда не отказывал в личной храбрости и малообдуманном своеволии. Кроме знаний артиллерии Кулик имел и приличную потенцию, поэтому после Симонич он в 1940 г. женился на девятикласснице, подруге своей дочери, которая была на 27 лет младше его, и нажил с ней двоих детей. В связи с этим курортный роман как раз в духе Кулика — раз захотел, то женился, и плевать ему, что люди говорят. И Симонич можно понять — все ж Кулик генерал, и квартира у него в Москве.
А вот с Ежовым дело несколько сложнее. Мужчина он был довольно плюгавенький и, кроме этого, нетрадиционной сексуальной ориентации. (Правда, биограф Ежова считает, что гомосексуализм Ежову выдумали злые следователи, чтобы Ежова опозорить, но тут следует сказать: в те годы от следствия требовалась быстрота в раскрытии дел, и в деле о шпионаже следователи просто не стали бы тратить время на столь малозначительное обстоятельство, если бы не было оснований. Напомню, что у его предшественника Ягоды при обыске нашли тысячи порнографических открыток и 11 порнофильмов. Ввоз этой продукции в СССР карался строже, нежели мужеложство, кроме того, было очевидно, что эту порнуху Ягоде доставляла советская разведка на деньги, выделенные для сбора разведсведений. Тем не менее на процессе в 1938 г. судьи и прокуроры о порнухе даже не упомянули — на фоне измены Ягоды статья о ввозе порнографии уже не имела значения.) Чем Ежов, мелкий клерк отдела кадров ЦК, мог прельстить женщину, муж которой в Москве занимал должность намного выше должности низкорослого извращенца?
С другой стороны, большевики разводы не поощряли — это был большой минус в характеристике коммуниста. Первая жена Ежова Антонина Титова студенткой Казанского университета вступила в партию большевиков сразу после революции и бросила университет ради партийной работы, на которой она, кстати, и познакомилась с Ежовым. В 1924 г. она поступила в сельскохозяйственную академию, а в 1929 г. — в аспирантуру. Честность ее никогда не вызывала сомнений, и даже после ареста Ежова отношение к ней в ВКП(б) не изменилось. И Ежов просто так бросил уважаемую всеми жену, чтобы жениться на вертихвостке? После этого Ежову надо было бы поставить окончательный крест на своей карьере. Но он заводит с Файгенберг-Хаютиной-Гладун роман в сентябре 1929 г., а к зиме его назначают замом министра земледелия, в 1929 г. он женится на ней, и его возвращают в ЦК уже заведующим отделом. Удачный брак, спору нет.
Как бы то ни было, но обратим внимание на еще один объединяющий момент — и Кулик, и Ежов женились не на гимназистках и не на девушках из села, а на бывалых женщинах, как говорится, не одного мужика через себя перебросивших, с очень смутным прошлым и с очень сомнительными связями. Причем, поскольку из их биографий видно, что это женщины интеллигентные, то они, естественно, сомнительные связи усиленно развивали. А поскольку последнее их замужество длилось примерно 10 лет у каждой, то к его концу и после того, как НКВД возглавил Л. Берия, контрразведка начала эти связи проверять.
Жены должны молчать
Нарушим хронологию. За Симонич-Шапиро-Кулик НКВД установил слежку, видимо, с начала 1940 г., но безуспешно — жена Кулика в мае исчезла. Был объявлен ее всесоюзный розыск, и разыскивали ее 13 лет. Последний любовник Симонич-Шапиро-Кулик был арестован сразу же после ее исчезновения, но и это результатов не дало. Симонич не нашли. В свое время я выдвинул версию, что ее, вероятнее всего, убил сам Кулик, поскольку сразу же после исчезновения третьей жены Кулик женился в четвертый раз на подружке своей дочери. Но после того как я прочел о судьбе жены Ежова, следовало бы этот мотив дополнить еще одной причиной — Кулику могло потребоваться убрать ее, чтобы лишить следствие каких-либо фактов для обвинения себя в шпионаже. Вполне возможно, что к нему могли просочиться сведения — за его третьей женой уже следят, и он мог знать, как поступил со своей женой Ежов в аналогичном случае и что случилось с теми, кто так не поступил.
Теперь о жене Ежова. В августе 1938 г. заместителем к наркому внутренних дел Н. Ежову назначают первого секретаря Закавказского крайкома ВКП(б) и первого секретаря ЦК компартии Грузии Л. Берию. До 1931 г. Берия успешно возглавлял разведку и контрразведку Закавказья, и то, что такого крупного хозяйственника, каким на 1938 год был Берия, снова вернули в спецслужбы и назначили заместителем наркома внутренних дел, означало только одно — дни Ежова на посту наркома сочтены. Жена Ежова тут же ложится в больницу с диагнозом «астенодепрессивное состояние», в конце ноября ее переводят в санаторий под Москвой, и за 4 дня до снятия Ежова с должности она кончает жизнь самоубийством, отравившись якобы снотворным — люминалом.
Отвлекусь на характеристику источника, из которого черпаю факты. Биограф Ежова А. Полянский — бывший полковник КГБ, и книгу о Ежове он написал в духе того, что Ежов-де ни в каком шпионаже не виноват, а просто он добросовестно выполнял приказы Сталина, а потом Сталин за ненадобностью приказал сфабриковать на Ежова дело о шпионаже. Такая-де у них, работников КГБ, судьба — честно трудиться на хозяина, а потом, если не успеешь сбежать за границу, как Калугин и сотни «честных работников КГБ», то хозяин тебя же и убьет. Полянский изучил уголовное дело Ежова, но практически нигде в своей книге прямо не цитирует документы из него — не закавычивает текст, а пишет «художественно» — так, как будто он был свидетелем допросов. Это удобно, поскольку можно текст протоколов подправить так, как хочется автору. Тем не менее даже из такого тенденциозно составленного описания фактов Ежов с трудом подходит на роль «жертвы сталинизма».
