Этот фильм — один из первых примеров практики КГБ приставлять своих консультантов к писателям, журналистам, режиссерам, раскрывающим в своем творчестве чекистскую тематику. Такая практика началась на заре 1960-х годов с образования небольшой группы консультантов, в которую вошли Андрей Бачурин, Владимир Кравченко и Иван Розанов. Бачурин и Кравченко поддерживали связь с сотрудниками архива КГБ и вместе с ними работали над проектами, связанными с историческими событиями
[469]
. Два консультанта от КГБ,
A. Бачурин и П. Максименко, должны были наблюдать за проектом и поддерживать связь с киностудией от имени КГБ. Еще один чекист, И. И. Шмелев, присутствовал на нескольких редакторских собраниях (хотя формально он не являлся консультантом)
[470]
. В архивное дело входят непосредственные расшифровки стенограмм с комментариями и репликами Бачурина и Максименко, а также копии их писем. Кроме того, в деле хранится корреспонденция генерал-майора КГБ
B.С. Белоконева (бывшего начальника УКГБ по г. Москве
[471]
, который также вел переписку с комитетом по кинематографии
[472]
и «Мосфильмом»
[473]
) и заместителя председателя КГБ Александра Перепелицына. Автобиография одного из режиссеров фильма, Бобровского, позволяет нам взглянуть на документально зафиксированные события с иной, личной, точки зрения и представить, как творческая группа «Мосфильма» переживала и справлялась с вмешательством КГБ. Кроме того, она дает нам возможность изредка заглядывать в так называемые «утаенные послания» — в сферу повседневных, неприметных форм сопротивления власти
[474]
.
Чекистское участие в создании этого фильма определяется еще и тем, что одним из соавторов «Выстрела в тумане» выступил бывший чекист. Ветеран печально известного Четвертого управления Павла Судоплатова Михаил Маклярский стал писать пьесы о чекистах и ко времени выхода на экран «Выстрела в тумане» являлся директором престижных Высших курсов сценаристов и режиссеров Москве. Бывшие чекисты часто выступали в качестве сценаристов, поскольку считались «особенно компетентными для написания сценариев с минимумом идеологических ошибок», и тем самым помогали снизить уровень вмешательства КГБ
[475]
. В случае Маклярского все получилось не совсем так; как мы увидим, в дискуссиях с консультантами от КГБ он был одним из самых сильных оппонентов.
Вопрос «международного такта»
Первые возражения, выдвинутые консультантами от КГБ, касались важнейшего элемента сюжета фильма. По сценарию зарубежные разведслужбы планировали убить Евдокимова, чтобы помешать ему закончить исследования. Изначально устранить Евдокимова собиралось верховное командование НАТО, для того чтобы помешать секретным планам Советского Союза установить мир на Земле (Евдокимов разрабатывал новый вид оружия, который должен был положить конец самой войне). Сомнения вызвала сцена секретного собрания НАТО, на котором командующим сообщают об огромном отставании западной науки от советской, что оставляет Западу только один выбор: «не допускать качественного превосходства русских, сократить их интеллектуальный потенциал»
[476]
— то есть уничтожить советских ученых.
Эта и другие «иностранные» сцены были вырезаны из черновиков сценария после того, как Иван Пырьев, председатель худсовета и руководитель Второго творческого объединения «Мосфильма», который участвовал в создании этой картины, заявил в октябре 1962 года: «В сценарии до сих пор остались штампы из прошлых картин. Хотелось бы, чтобы сценарий имел более современную канву, чтобы сильнее ощущались человеческие принципы [выделено в документе]»
[477]
. И снова обращает на себя внимание забота о «современном», которое на данном этапе, осенью 1962 года, равнозначно «антисталинскому», тому, что Пырьев назвал «человеческими принципами».
Нельзя утверждать наверняка, но, возможно, сталинский дух в этой «натовской» сцене и других подобных появился в ранних вариантах сценария именно благодаря Маклярскому. Под патронажем одного из руководителей органов государственной безопасности (Всеволода Меркулова) Маклярский выступил соавтором сценария двух фильмов — лауреатов Сталинской премии: «Подвиг разведчика» (1947, о советском офицере разведки в оккупированной Виннице) и «Секретная миссия» (1950, о вероломных попытках союзников заключить сепаратный мир с Германией)
[478]
. Последний отличался такими экстремальными заявлениями, что после его премьеры в августе 1950 года Соединенные Штаты и Великобритания выступили с дипломатическими протестами
[479]
. Так или иначе, по духу эти сцены, очевидно, более всего близки Маклярскому; в ответ на призыв Пырьева вырезать зарубежные эпизоды он просил оставить хотя бы один эпизод о диверсионной школе заграницей
[480]
.
