29 апреля 1943 г. начальник главной команды «Цеппелин „Россия — Центр“» и куратор «Дружины», штурмбаннфюрер СС Ганс Шиндовски
[543]
передал вышестоящему начальству в Берлин рапорт постоянного представителя СС при «Дружине», оберштурмбаннфюрера Аппеля: «Положение в „Дружине“ требует вмешательства со стороны высших инстанций… „Дружина“ развилась в таком направлении, которое свойственно русским при их мании к величию. В то же время замечено возрастающее недовольство, направленное против Германии… Активисты „Дружины“ находятся под влиянием праздношатающихся по лагерю русских, они ведут свободную жизнь бандитов, пьют и едят вдоволь и совсем не думают о предстоящей деятельности „Дружины“. Такое положение создает опасность для политики империи»
[544]
.
По словам Кромиади, не все коллеги Иванова по РННА сразу приняли предложение СД, «помня еще обиду от осинторфской расправы». Тогда к делу подключили Г. Н. Жиленкова (к тому моменту он уже работал в окружении генерала А. А. Власова): именно он предложил эсэсовским разведчикам, исходя из пропагандистских соображений, причислить будущее соединение к «Русской освободительной армии»
[545]
, назвав его «Гвардейской бригадой РОА». Лишь после этого группа была сформирована. Здесь добавим, что Жиленков к весне 1943 г. уже прошел все необходимые проверки по линии СД, участвовал в разработке ряда операций «Цеппелина» и играл в окружении Власова роль агента эсэсовской разведки
[546]
.
В группу, отправляющуюся на Восток, вошли бывшие «осинторфовцы»: Жиленков, братья Ивановы, Кромиади, Сахаров, Ламсдорф, Ресслер и о. Гермоген (Кивачук). Возглавил группу штурмбаннфюрер Шиндовски
[547]
.
Надо сказать, что некоторые исследователи и публицисты предпочитают умалчивать о какой-либо связи «бригады РОА» с «Цеппелином»
[548]
. Между тем для непосредственных участников проекта это никакой тайны не составляло. Так, Самутин в своих воспоминаниях отмечает, что «эта „Гвардейская бригада РОА“, так же как и бригада Гиля, является детищем и иждивенцем таинственного „Цеппелина“», и что «никакого действительного формирования бригады из имеющегося в наличии батальона — не произойдет»
[549]
.
Еще в Берлине Иванов и Жиленков предоставили эсэсовским разведчикам новое штатное расписание соединения. Предусматривалось формирование двух полков — особого назначения и стрелкового (на должности командиров полков планировалось назначить бывших офицеров РННА, А. М. Бочарова и И. М. Грачева). Бригаду предполагалось использовать для диверсионной деятельности в тылу Красной армии и для ведения фронтовой разведки.
Кромиади пишет, что «группа выехала из Берлина за три недели до Пасхи и прибыла в Варшаву, откуда ее направили в Глубокое (Белоруссия), где находилась Бригада. Однако она стояла в Лужках, в двадцати километрах от Глубокого, но и в Лужках мы застали только хозяйственную часть бригады и чинов СД, находившихся при Гиле, а строевые части ушли на операцию. Каково же было наше удивление, когда офицеры СД при Гиле выступили против распоряжения своего берлинского начальства. Они и мысли не допускали, чтобы отнять бригаду у „Володи“, как они называли Гиля, и передать ее нам. К нам они отнеслись холодно, чтобы не сказать больше»
[550]
.
В итоге благодаря поддержке и ходатайству местных органов СД перед вышестоящим командованием в Берлине Гилю удалось (хотя, очевидно, не без труда) остаться на прежней должности. При этом эсэсовцы обязали его выделить из состава вверенного ему полка несколько подразделений для передачи под командование прибывшим из Берлина коллаборационистам. Речь шла об Особом русском отряде СС из Бреслау, учебном батальоне и пропагандистском отделе (всего — от 300 до 500 человек)
[551]
.
Г. Ламсдорф во время парада в Пскове
В середине мая сформированный на основе этих подразделений батальон перебросили в деревню Крыжево, а затем — в поселок Стремутка (15 км от Пскова), где с конца 1941 г. располагался разведывательно-диверсионный пункт «Цеппелина». Часть, куда влились еще несколько пополнений добровольцев, подчинили местным органам СД. Сводная рота батальона участвовала в параде псковского гарнизона вермахта 22 июня 1943 г. Подразделение маршировало со знаками и эмблемами РОА. Из-за этого бывших бойцов «Дружины» почему-то часто относят к формированиям генерала Власова, хотя шевроны, кокарды, петлицы и погоны РОА к тому моменту носили многие восточные части, не имеющие никакого отношения к несуществующей на тот момент власовской армии
[552]
.
Член НТС Р. В. Полчанинов, который в тот момент находился в Пскове, в своих мемуарах пишет, что после парада 22 июня «советские агенты во главе с одним из автоматчиков, который на параде был ассистентом у знаменосца, устроили бунт… Были убитые с обеих сторон, но восстание не удалось, так как большинство власовцев оказалось идейными врагами большевизма»
[553]
.
