Подросток рухнул на землю.
Реджис развернулся и прыгнул на поверженного врага, с маху обрушившись коленями тому на поясницу.
Он подобрался к волосатой голове парня и уже почти ухватился за нее, но его схватили за ноги и с силой отшвырнули в сторону. Теперь он извивался и отбивался кулаками, дрался и царапался, но мальчишка, сидевший на нем верхом, был слишком сильным и тяжелым. Сверху обрушился здоровенный кулак, и Реджис вскинул руку, защищаясь, но удар был так силен, что пробил защиту и, угодив хафлингу в нос, заставил того распластаться на земле.
— Он же маленький! — взвизгнула эльфийка.
Но в ответ Бренан Прус, задыхаясь, голосом, исполненным боли, приказал:
— Убей его!
Внезапно все происходящее перестало быть игрой или дракой молодняка за лидерство, ибо за этими словами Реджис безошибочно расслышал смертный приговор.
Он недооценил эту шайку, не представлял, насколько жестокими могут быть улицы Дельфантла.
Он попытался вырваться и убежать, но снова был пойман за ноги и закрутился волчком от нового удара — или, точнее сказать, мир закружился вокруг него.
Он почувствовал, как его подняли на ноги, потом в воздух, и могучий удар Бренана Пруса выбил из него дух.
***
Периколо Тополино постучал тростью с наконечником из слоновой кости по прилавку, привлекая внимание торговки рыбой. Узнав хафлинга, она выпрямилась, словно по команде «смирно».
— Дедушка, — неуклюже поклонилась она в знак приветствия.
— У вас хороший выбор глубоководных устриц, — заметил обходительный хафлинг.
— Д-да, Дедушка, — заикаясь, ответила она. — Свежайшие. Только сегодня получили.
— Корабли сейчас на Песчаных отмелях, охотятся за окунем, — сказал Периколо. Разумеется, он не удивился, увидев устрицы, равно как и не сомневался в их свежести.
В конце концов, информаторы направили его сюда, и как раз по этому поводу.
Торговка же заикалась, будто ее приперли к стенке.
— Значит, частный ныряльщик, — рассуждал Периколо. — И хороший, судя по всему.
— Да, Дедушка.
— Ты была здесь на днях, когда на той стороне улицы началась такая суматоха? — любезно осведомился Периколо. — Тогда еще свистели без конца?
— Ах да, — ответила она, кивнув и выдавив из себя улыбку. — Я лично отдирала свисток от губ Пруса. Бедный мальчик.
— А тот, за кем гнались? — спросил Периколо. — Тот, которого зовут Паук?
Торговка рыбой с любопытством посмотрела на него.
— Ах да, конечно, — уточнил хафлинг, — я же сам дал ему это прозвище, так что ты не можешь знать его.
— Хафлинг?
— Да, хафлинг. Тот, что взобрался на крышу. Надеюсь, ты его знаешь.
Женщина вдруг сделалась очень озабоченной, она непроизвольно бросила взгляд на устрицы и дотронулась до них рукой. Воистину, этот маленький хафлинг, это существо по прозвищу Паук, весьма ценен для нее, догадался проницательный Периколо.
— Назови мне его имя.
— Паук, вы же сами сказали.
— Его настоящее имя, — уточнил Периколо, добавив к тону легкий оттенок угрозы.
— Понятия не имею, — вздохнула она. — Не знаю даже, есть ли оно у него вообще, поскольку его папаша не из тех, кто думает о такой ерунде.
Периколо прищурился.
— Он сынок Эйвербрина, — выпалила она.
— Эйвербрина?
— Эйвербрин Паррафин. Сын его и Джоли, да только она умерла в родах.
— Паук?
— Ну да.
— Так он и есть этот глубинный ныряльщик?
— Да, похоже на то, как и его мать.
Периколо Тополино кивнул ей и отвернулся, обдумывая информацию, и хотя он не обращал на торговку ни малейшего внимания, но услышал, как она глубоко и облегченно вздохнула. Ему нравилось, что люди так реагируют на него.
Будучи едва четырех футов ростом, он обладал способностью вызывать подобную реакцию почти у всякого в Дельфантле, да и во многих других местах великого Агларонда тоже.
— Положи мне устриц вот сюда, в корзинку, — приветливо сказал хафлинг и полез за кошельком с монетами. Он щедро заплатил торговке за товар. Таков уж был обычай Периколо Тополино — вызывать страх, смешанный с благодарностью, ибо он тот, кого должны бояться и любить.
Такой уж он был.
***
Все пошло не так, как он планировал. Свой трюк с Бренаном Прусом он исполнил правильно, и старший парень до сих пор пошатывался, ступал осторожно, на цыпочках и морщился при каждом шаге, едва удерживаясь, чтобы не зажимать рукой свою пострадавшую промежность.
Но парень пришел, разумеется, не один, и, несмотря на протесты эльфийки, Реджис оказался в значительном меньшинстве. Хуже было другое, и если с побоями он мог еще примириться, то теперь речь шла уже не об этом.
Они хотели не унизить его.
Не причинить ему боль.
Нет, они пытались убить его.
Двое мальчишек ухватили его за лодыжки и, как он ни извивался и ни дергался, держали его ноги раздвинутыми настолько, чтобы Бренан Прус смог ребром ладони с маху рубануть его в пах, так что у маленького хафлинга перехватило дыхание.
— Что, Паучок, больно? — с издевкой спросил его враг и ударил снова.
Конечно, это было больно, но не настолько, как Реджис воображал. В конце концов, он был совсем ребенком, и это уязвимое место не стало у него еще таким чувствительным, каким станет в дальнейшем.
Однако это было слабым утешением, учитывая, что избиение только начиналось.
Реджис расплакался и обмяк, бессильно опустив руки.
Пощады, однако, ждать не приходилось, и Бренан Прус отступил на шаг и занес ногу, чтобы с маху пнуть хафлинга в лицо.
Реджис выжидал, наблюдая исподтишка, и, когда нога противника начала двигаться, он запрокинул голову и, насколько смог, выгнулся дугой.
Бренан Прус промахнулся, и Реджис проворно изогнулся в пояснице в обратную сторону, подняв голову и бросив взгляд поочередно на лица тех двоих, что держали его за ноги. Руки Реджиса взметнулись, и распрямленные средние пальцы с силой вонзились в носы обоих мучителей. Один из них завопил и выпустил свою жертву, зажав ладонью пострадавший нос.
Реджис дернулся в другую сторону, и второй мальчишка, застигнутый врасплох, потерявший равновесие и тоже с поврежденным носом, не смог его удержать.
Хафлинг исполнил великолепное сальто, приземлился на ноги и что есть мочи припустил к близкому берегу.
