– Понял. – Войт икнул.
У полковника создавалось впечатление, что этот субъект слышит его слова, но не улавливает их смысла.
– Однако в ближайшие несколько дней она должна жить, уж постарайся, – заявил Борис Евгеньевич. – Загубишь мне девку раньше времени – я тебя раком поставлю и прикажу караулу сделать с тобой все то, что они учинили бы с ней.
Войт вздрогнул, видимо, представил себе все это.
– Все сделаю, пан полковник, не сомневайтесь.
– Еще бы не сделал. – Вишневский с легкой брезгливостью посмотрел в глаза подчиненного. – Редкий случай, когда работа приносит удовольствие, верно?
– А с медсестрой что делать? – Войт тоже понизил голос – Отпустить домой?
– Можно выгнать ее к чертовой матери и отправить за ней парочку парней с приказом сделать так, чтобы труп никогда не нашли. Она ведь успела о чем-то поговорить с Борисовым. Нет, не вариант, – отверг собственную идею Борис Евгеньевич. – Многие знают, кто ее увез. Тут еще докторишка завязан. Да и за Борисовым уход нужен. Не выпускай ее из этого подвала, майор. Определи в соседнюю камеру с Борисовым. Нужна перевязка или укол – переводить под конвоем. Медсестру не трогать, не бить, не издеваться, не насиловать. Потом решу, что с ней делать. Будь с ней, ради бога, ласков, девчонка и так от страха шизеет. И костыли добудь Борисову. Хотя где ты их тут найдешь? Ладно, сам привезу. Впитал инструкции, майор? И не дай тебе боже хоть шажок в сторону!
Дело об исчезновении командира бригады имело нешуточный резонанс. Искать его на территории, контролируемой ополчением, не имело смысла. Борисов давно был переправлен на территорию, подконтрольную украинским властям.
Полковник Суслов сразу доложил о случившемся в Донецк. Руководство ДНР подключило своих агентов в тылу противника. Из Донецка ушли срочные депеши в Хлебниковский лесопарк Мытищинского района Московской области, где располагалась штаб-квартира СВР.
Там тоже принимались срочные меры. Были поставлены под ружье фактически все агенты, работавшие на Украине, особенно те, которые имели отношение к СБУ и военной разведке Министерства обороны. К вечеру в Мытищинский район пошли сообщения примерно одного содержания: никого похожего в Киев не привозили и за решетку не помещали. Ни в следственные изоляторы, ни в милицейские обезьянники, ни даже на солдатские гауптвахты. Никаких разговоров, приказов соответствующего содержания не отмечено. В Днепропетровске и других значимых городах складывалась та же картина.
Значит, Борисова в эти районы, скорее всего, не доставляли. Но где же он? Или часть руководства СБУ решила сыграть по собственным правилам?
К ориентировкам было приписано немаловажное дополнение. Объект ранен, возможен открытый перелом ноги. Разведчики сбились с ног.
Все вылилось бы в оглушительное фиаско с катастрофическими последствиями, если бы не информация агента, работающего без прикрытия в райцентре Байдак. Бывший лесник, ныне сторож на деревообрабатывающем комбинате, заядлый грибник. Его информация датировалась прошлым воскресеньем, но тогда ей не придали значения. А сегодня начальник секретной части со смущенным видом принес то самое донесение заместителю командующего ВС ДНР генерал-майору Ворконину Дмитрию Михайловичу и поспешил ретироваться.
Агент сообщал, что на территории бывшего охраняемого объекта Минздрава СССР, где врачи-мучители злоупотребляли психиатрией в политических целях, замечена нездоровая активность. Украинские военные обнесли объект колючей проволокой, заминировали территорию вокруг него, выставили посты. Похоже, здесь расположилась секретная тюрьма.
Серьезный караул, надзиратели, руководство осуществляют офицеры СБУ. Объект новый, еще не опробованный, требует серьезного ремонта. Там сейчас двое или трое заключенных. Кто такие, агент выяснить не смог. Кто бы пустил его внутрь?
По карте выходило, что от места переправы украинской группы до объекта шестьдесят верст. Не так уж и много. Да и дорога идет почти до ворот.
Не факт, что Борисова привезли именно сюда, хуже того, вероятность очень маленькая, но чтобы в этом убедиться, нужно проверить. В пользу этой версии указывал тот факт, что объект засекречен даже от своих и, что немаловажно, является тюрьмой. Координаты к донесению прилагались.
Генерал Ворконин срочно связался по закрытому каналу с полковником Сусловым.
– Как настроение, Виктор Владимирович?
– Приподнятое, товарищ генерал, – приукрасил полковник.
– Это подозрительно – приподнятое настроение поздним вечером. Надеюсь, я его не испорчу. Есть работа. – Он вывалил на полковника свежую информацию о секретном лесном объекте.
– Зыбко как-то, товарищ генерал, – усомнился Суслов. – Таких объектов на Украине как общественных туалетов. Но вы правы, нужно проверить. Судя по донесению, на объекте содержатся похищенные люди, которых по ряду причин кто-то не хочет доставлять в Киев. Информация, которой владеет Борисов, эксклюзивная. Существует немало охотников погреть на ней руки, не посвящая коллег и смежников.
– Молодец, догоняешь, – похвалил генерал. – Вовсе не факт, что Борисова убьют. Но выжмут из него все, что он знает. А потом могут предложить нам обменять его на несколько сотен пленных украинских карателей, провести показательный трибунал с привлечением западных СМИ. В общем, слушай мою команду, полковник. Приказываю направить разведывательную группу в тыл противника, незаметно подобраться к объекту и выяснить, что к чему. Если это Борисов, то срочно освобождать и тащить обратно. У тебя толковый спецназ, пусть действует. Конкретные координаты объекта тебе вышлют в закодированном виде. От зоны твоей ответственности не так уж и далеко.
– Слушаюсь, товарищ генерал-майор! Начинаем действовать немедленно.
Заскрежетали острожные запоры, отворилась зарешеченная дверь. Вспыхнул фонарь в здоровой мясистой руке, осветил гнилые нары, скрюченное тело под одеялом. Раздался хриплый гогот, демонстрирующий тот факт, что у обладателя фонаря в эту ночь отличное настроение.
Застонала женщина на нарах, завозилась, высунула из-под краешка одеяла заплывшие глаза. Она прерывисто вздохнула. Щуриться ей было некуда. Ее глаза и так превратились в узкие щелки.
– Доброй ночи, крошка! – прорычал надзиратель Псаренко, похожий на чуть осовремененного неандертальца. – А вот и я! Заждалась?
– Что вам надо? – прошептала женщина. – Уйдите, я буду кричать…
– Надеюсь, что будешь, а то неинтересно! – веселился контролер, подвешивая фонарь на решетку так, чтобы он освещал все пространство камеры.
Заискрили, затрещали, стали зажигаться одна за одной лампочки в переноске, подвешенной к потолку. Теперь освещено было все – проход, ободранный потолок, решетки.
В камере Татьяны Тепленко происходило что-то непотребное. Псаренко, благоухающий сивухой, исполнял какой-то жутковатый брачный танец. Он притоптывал, освобождаясь от излишков одежд, делал зловещие пассы руками.
