– Боже упаси. И кто сказал такую глупость? – чуть не поперхнулся Боровской.
– Она сама.
– Дура! Намекала, чтобы взял, но сам посуди, на хрена мне эта «красотка» и «доска»? Людей добропорядочных пугать? Ведь ее только в огороде чучелом выставлять. Ни одна птица не сядет. Или сдохнет на подлете, увидев это чудище.
– За бугром огородов нет.
– Вот и я о том же.
– Значит, не хочешь связывать свою жизнь с Маргаритой?
– Нет, Руслан, не желаю. И врагу не пожелаю такую жену. Родятся же подобные особы!
– Миша, если к ней с лаской, то вернее человека не найдешь! Будет предана как собака.
– Я, Руслан, лучше все же собаку заведу. И вообще, на хрена ей платить? «Мочкануть» по-тихому да выбросить в озеро. Никто не хватится, потому как у нее родственников нет. И я прекрасно понимаю ее мать, та, наверное, прямо со стола, где рожала, рванула из роддома, чтобы больше не видеть эту ошибку природы. Сто против одного, ее мать тысячу раз пожалела, что в свое время не сделала аборт.
– Убрать Маргариту предлагаешь? А долю ее себе забрать? – Руслан сразу стал серьезным.
– Можем поделить.
– Я подумаю. Лишних людей переправлять через границу – лишние заботы и лишняя трата денег.
– Слушай, Руслан, а может, Маргариту в Афган продать?
– Кому? – вновь заразительно рассмеялся Атабеков.
– Ну, полевому командиру какому-нибудь?
– Ты хочешь, чтобы все движение сопротивления в Афганистане развалилось?
– Да, даже талибы от нее сбегут в Пакистан, – тоже улыбнулся Боровской. – И надо же такой уродиться?
– Ладно, Миша, хватит болтать, пока парни отдыхают, пойдем посмотрим тайник.
Они прошли за угол дома и стали не видны Кулагину. Горшков же с товарищами имел возможность только «слушать» усадьбу.
– Черт! – проговорил Павел и вызвал на связь командира:
– Макс!
– Да?
– Руслан с Боровским пошли к тайнику.
– Прекрасно, узнаем, где он.
– Ни хрена не узнаем. Они зашли за угол дальней от меня стороны особняка. Мне она не видна.
– Возможность переместиться на новую позицию есть?
– Уже светло, Макс, мне сложно будет отойти к сауне, не то что гулять по территории.
– Я тебя понял. Но они могут зайти и в тыл дома?
– Могут.
– Значит, вход в тайный склад либо с нашей стороны, либо с тыла, так?
– Так. Но, скорее всего, с фланга, тыл я видел, там ничего похожего на вход в подвал или в прочее подземное сооружение не заметил. Впрочем, и справа тоже ничего подозрительного не видел, но там я был всего один раз.
– Придется проверить, когда все утихнет.
– Придется. Надо – проверим, но только тогда, когда все успокоится. Или после восьми утра, когда официально выйду на работу. Успеть бы смотаться в город и вернуться до восьми часов. Разгрузка явно затягивается.
– Это в нашу пользу. Бандиты ничего и никого не опасаются, значит, уверены в своей полной безопасности.
– Согласен. До связи!
– Давай!
Кулагин взглянул на часы. Если все эти маневры, устроенные Атабековым, продолжатся два часа, он не успеет доехать до дома и вовремя вернуться на работу. Придется использовать такси, но тогда это вызовет подозрение. И только сейчас до Павла дошло, что сегодня был выходной день. Осознание этого сразу успокоило. Но отход все равно придется проводить. Он должен быть в городе, и, если его заметят тут, то отвертеться будет невозможно. А отход в условиях, когда семейство, если так можно назвать чету Стариковых, выйдет на люди в присутствии Боровского, Заборского и контроля территории с пульта охраны, провести безупречно очень сложно. Так что лучше бы все успокоилось быстрее.
И его мысли словно были услышаны бандитами – Атабеков и Боровской вышли из-за угла.
– Переносим ящик в тайник, да аккуратно, не уроните, – отдал команду Руслан.
Водитель и мужики, прибывшие с Атабековым, запрыгнули в кузов и подали оттуда армейский, зеленого цвета ящик, в каких обычно хранятся автоматы. Его подхватили Боровской и Заборский. Вчетвертом его занесли за угол.
Сотовый телефон Кулагина провибрировал сигналом вызова:
– Слушаю, – ответил Павел.
– Ромашин по аппаратуре установил содержимое контейнера, снятого с «Газели».
– Это не контейнер, Макс, это обычный оружейный ящик.
– Не важно. В этом ящике мощное взрывчатое вещество «Пронол». Взрывается как от детонатора, так и от внешнего воздействия, например, попадания пули или осколка.
– Производитель кто? Россия?
– У нас только работают над «Пронолом». В готовом виде он был зафиксирован в Афганистане, у талибов. Так что страну-производителя установить не сложно. «Пронолом» активно занимались и США, и Китай, и Германия, и Израиль, и еще с десяток крупных в этом отношении стран. Хреновая штука, Паша. Подрыв двух килограммов полностью валит двухподъездный высотный дом за считаные минуты. Взрывчатка очень компактна, и единственный ее недостаток, – обнаруживается она легко, как, скажем, тот же гексоген. Но это если знать, что закладывается «Пронол».
– Сколько сейчас в ящике, Стас не выяснил?
– Ровно два килограмма в четырех брикетах. К ним взрыватели дистанционного управления.
– Как Стас мог все это выяснить, если бандиты вели речь о каком-то отражающем радиосигналы материале?
– Ими действительно применены спецматериалы. Но в подвале. Сейчас наша аппаратура не видит взрывчатку. И переговоры фиксировать не может. Сплошное поглощение сигналов.
– Откуда эта вещь у них?
– У них же и спросим.
– Значит, в арсенале Мереда Атабекова четыре килограмма, ведь сюда он переслал только половину?
– Скорее всего, да.
– Этого на что хватит, если отбросить вариант подрыва жилых домов?
– На полное уничтожение крупного гипермаркета или концертного зала, стадиона, ледовой арены, цирка и еще с десяток объектов, где могут находиться тысячи, десятки тысяч людей!
– Неплохо! Я хотел сказать, хреново.
– Что в усадьбе? Стас производит перенастройку оборудования.
– Ничего особенного. Мужики вернулись к «Газели», и пошла работа в «обратку», в машину загружают стройматериалы.
– У тебя остается мало времени. Паша, может быть, начнешь отход?
– Немного попозже. Я сообщу, когда выйду в рощу.
– Добро. Договорились. Конец связи.
– Конец!
Люди Атабекова загрузили «Газель», и она ушла с территории усадьбы. В глубь дома зашли Атабеков, Боровской, Заборский. Все потихоньку стихло. Алексеев прилег на топчан, оттуда бросал взгляды на мониторы. О приезжавших мужиках он не стал докладывать своему начальнику. Черт его знает, как тот воспримет это.
