– Я имею в виду начальство на Лубянке.
– Потому что он – генерал.
– Вот именно. А права-то у нас одни и те же.
– Что теперь об этом, Паша, говорить?
Кулагин сделал несколько затяжек, успокоился:
– Ладно, проехали, товарищ полковник. Спиваться я не собираюсь.
– Вот это правильно.
– А вы звоните просто так или есть какое дело?
– Сообщить хотел, отряд наш расформировывают.
– Не понял? Почему? – удивился Кулагин.
– Решено создать бригаду, которая объединяла бы несколько крупных подразделений специального и особого назначения.
– Комбригом вас поставят?
– Да нет, Паша, твой лучший друг генерал Бараненко подыскал другую кандидатуру. Меня в Центральное управление переводят. Беру с собой и майора Горшкова. Так что через неделю мы в кабинетах на Лубянке сидеть будем.
– Тоже неплохо. То, что командира группы с собой взяли, хорошо. Макс – тыловой офицер, только сможет ли он приспособиться к штабной работе?
– Сможет. Мы в Управлении по борьбе с терроризмом служить будем. Я назначен начальником отдела специальных мероприятий и заместителем начальника управления, Максим – старшим офицером отдела. Займемся планированием этих самых специальных мероприятий.
– И все равно это не оперативная работа.
– Хорошо хоть так. Тебе помощь в обустройстве нужна?
– Да нет.
– Ты вот что, не отнекивайся. Тебе и удостоверение на военный билет поменять надо, и зарегистрироваться, и встать на учет в военкомат по документам армейского офицера потребуется. Это, как правило, бюрократическая нервотрепка.
– Вы имеете что-то предложить?
– Не что-то, а кого-то. Ручка и листок под рукой есть?
– Где-то были.
– Найди!
– Минуту.
Кулагин прошел в гостиную, открыл секретер, там лежал и блокнот, и автоматический карандаш.
– Нашел.
– Записывай мобильный номер: 8(910)… Записал?
– Так точно.
– Это номер капитана управления ФСБ по вашей области. Я с его старшим братом в академии учился. Он сейчас тоже в управлении, вот дал номер брата. Записывай – капитан Орехов Геннадий Андреевич. Созвонись с ним, он решит все проблемы. Оперативно и качественно. И вообще, поможет, если что.
– Из-за этого звонили?
– Ты, Паша, обиду-то забудь. Новую жизнь начинаешь.
– Я бы предпочел жить прежней!
– Ничего уже не изменишь. Хотя черт его знает, как все сложится. Жизнь, она такая штука, иногда так развернет, что невозможное станет реальностью. Ну, ладно, не буду тебе надоедать. Ты не пропадай, звони!
– Конечно, товарищ полковник.
– Спокойной ночи, Паша.
– Спокойной, Александр Сергеевич.
Кулагин, отключив телефон, бросил его на стол и подошел к окну. Дождь усилился. Он хлестал по ветвям березы и дробью рикошетил на стекло. Под такую «музыку» только спать, даже если не хочется. Павел постелил себе в гостиной, прилег на диван. Он вспомнил инцидент с генералом, который привел к увольнению. Это произошло три месяца назад. Группа недавно вернулась с боевого выхода и занималась по распорядку дня. Отряд дислоцировался на территории танкового полка мотострелковой дивизии Западного военного округа, который был создан на базе Московского и Ленинградского военных округов. Семейные офицеры отряда проживали в Москве, холостяки, в том числе и Кулагин, в офицерском общежитии. Дежурными, или, как их еще называли, консьержками, работали жены офицеров, преимущественно танкового полка, но устроилась в общежитие и жена лейтенанта, переведенного из ВДВ в отряд, в резервную группу. В тот ненастный мартовский вечер, когда на смене была Ольга Уранова, жена лейтенанта из отряда, в полк на «Ми-8» прилетел заместитель управления кадров Службы, генерал-майор Бараненко Всеволод Антонович, пухлый, какой-то непромытый мужчина, на вид гораздо старше своих пятидесяти лет. В боевых подразделениях, вероятно из-за имени и повадок, к нему прилепилась кличка «Сева мутный». Прилетел он для решения каких-то своих вопросов. Недолго пообщался с командиром отряда и отправился к танкистам. Те встретили московского «шишку» из самой ФСБ более чем радушно. Сауна, водочка, шашлычок. К десяти его привезли в общежитие, где рядом с холлом и местом дежурной находились генеральские апартаменты со всеми удобствами. Пьяный Бараненко, видно, положил глаз на симпатичную Ольгу, и когда в общежитие вошел Кулагин, задержавшийся за бильярдом в офицерском клубе, он увидел, как Сева мутный, брызгая слюной и кряхтя от напряжения, тащил молодую женщину в апартаменты, прикрикивая при этом: «Ну, что тебе стоит, дурочка, утешить старика? Мы ненадолго, часик побалуемся, никто не узнает, а я твоему мужу помогу. Моя помощь дорого стоит». Ольга отбивалась, но Бараненко был сильнее.
– А ну, боров, отстал от женщины! – прямо от порога выкрикнул Кулагин.
Это произошло неожиданно, и генерал отпустил дежурную, которая мгновенно скрылась в своей комнате отдыха.
– Капитан Кулагин? Оборзел? Совсем страх потерял? Ты как меня назвал? – возмутился генерал.
– Ступайте, товарищ генерал, проспитесь.
– Ты, щенок, мне еще указывать будешь?! А ну, пошел вон отсюда!
Павел, внутри которого все полыхало от ярости, все же стерпел и сказал довольно спокойно:
– Вообще-то я здесь живу.
– Отжился и отслужился. Я тебя из службы как санный матрас вышвырну. Будешь, щенок, скуля, подыхать под забором.
– А не пошел бы ты на хер, чучело ряженое! – не выдержал Кулагин.
– Что?!!
Бараненко сделал глупость – он кинулся на боевого офицера. И получил встречный удар в челюсть, от которого вылетел в коридор.
– Уйди, клоун, не позорь погоны, – проходя мимо него, процедил Павел.
– Ну, сука, ты пожалеешь, что решил связаться со мной. Ой как пожалеешь!
Генерал еще что-то бормотал, но капитан уже не слышал, войдя к себе в номер. Утром он доложил об инциденте полковнику Данилову.
– Да в курсе я, – покачал тот головой. – С утра достал этот Сева. Выслушал вчерашнюю историю, правда, в совершенно иной интерпретации.
– В смысле? – удивился Павел.
– А ты думал, он себя виноватым выставит?
– Кого же?
– Ты наивный или прикидываешься, конечно, тебя!
– Вот козел!
– Кто бы спорил. Так что получается, Паша, это ты пьяный приставал к Ольге Урановой, генерал пытался тебя урезонить, но ты его ударил. Кстати, он уже в полковом медпункте взял справку о повреждении лица, видно, хорошо ты его хлестанул.
