Книга Трибуле, страница 19. Автор книги Мишель Зевако

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Трибуле»

Cтраница 19

– Восхитительная ночь! – сказал он так громко, чтобы слышала Жилет. – Радостная ночь! Праздничная ночь! Душа полнится весельем, вдыхая эти запахи, улавливая переливы шелков под сиянием свечей, восхищаясь всевозможными красотами… Но что же это за праздник, если он не проникнет внутрь тебя самого? О сладость чувства, которого я еще не познал!..

Юная девушка ни единым движением не показала королю, что она слышала его слова и поняла их.

– Не правда ли, месье де Монклар, этот праздник прелестен?

– Очарователен, сир! – ответил Монклар и попытался отдалиться от короля.

– Не уходите, Монклар, – живо обратился к нему король, – вы нужны мне. Мне что-то показалось, что нам чего-то не хватает.

– Сир, после того как вы здесь появились, мы не можем испытывать недостаток в чем-либо.

– Верно, клянусь Девой Марией! И все-таки нам кого-то не хватает! Где мой шут? Хочу видеть своего шута!

С десяток придворных забегали по залу с криками:

– Трибуле!.. Трибуле!.. Король зовет!.. Трибуле!

Жилет, безразличная ко всему этому шуму, происходившему вокруг нее, к тысячам ревнивых и восхищенных взглядов, которые были направлены на нее, Жилет казалась бездушным телом, поставленной здесь королем статуей…

И тут раздался голос короля, перекрывавший крики подданных:

– Трибуле! Шут, я прикажу тебя высечь кнутом!

Танцы прекратились. Дамы и кавалеры готовы были участвовать в этом инциденте, похожем на праздничную игру: найти Трибуле и привести его к королю.

Внезапно по залу прокатилась волна смеха, слышались громкие, радостные возгласы…

– Вот он! Вот он! Триумф шуту!

В мгновение ока Трибуле был схвачен и поднят на руки. Торжествующая процессия из полусотни кавалеров и дам приняла в ней участие: кто ухватился за руку, кто – за ногу.

Побледневший шут не оказывал никакого сопротивления. Смех, возгласы «виват!», аплодисменты достигли громовой силы, когда Трибуле положили перед королем.

– Сир, мы нашли его стоящим на коленях.

– Одного в зале…

– Он плакал навзрыд…

– Это фарс!

– Это Трибуле! Такое может только он!

– Укрыться в уголке, подальше от шумной толпы, встать на колени и плакать…

И тут заговорил Трибуле грозным, почти зловещим голосом:

– Только для того, чтобы заставить вас смеяться, сеньоры!

– Браво! Виват! Слава безумцу! Да здравствует Трибуле!

– Тише! – скомандовал король. – Посторонитесь, господа. Пусть каждый посмотрит на моего шута… Подойдите, месье Флёриаль!..

Жилет вздрогнула. Она повернулась к Трибуле. Она увидела его и узнала.

В мгновение ока этот ребенок, наделенный столь впечатлительной душой, таким благородным разумом, сразу же понял всю жестокость комедии, которую решил разыграть король.

Надо сказать, что Жилет никогда не интересовалась, чем занимается человек, которого она называла отцом. Она очень удивлялась, почему он не живет в усадьбе Трагуар, но она никогда не спрашивала доброго месье Флёриаля об этом, а самой себе пыталась по-своему объяснить несуразности этого положения.

И вот объяснение было ей предоставлено столь грубым образом.

Месье Флёриаль оказался хорошо известной личностью.

Ее приемный отец был королевским шутом.

Она не сводила глаз с Трибуле. Но тот не смотрел на нее. Героически, бестрепетно он сказал себе: «Она меня не узнает! Я не хочу, чтобы она меня узнала!»

И сейчас он склонился перед королем ниже обычного, он сгорбился еще сильнее, отчаянно выкручивал ноги, словно хотел осуществить свою давнюю мечту: превратиться в животное. Он пытался сверхчеловеческим усилием настолько слиться с образом Трибуле, чтобы Жилет никогда не узнала в нем Флёриаля…

– Шут! – гневно вскричал король; казалось, он все больше распалялся. – Почему ты сбежал с праздника? Почему ты пренебрегаешь своей обязанностью – веселить нас?

Трибуле хотел ответить… Но из горла вырвался только хрип… Он скорчил страшную гримасу и изо всех сил затряс своей погремушкой, чтобы никто не услышал его рыданий.

Но их услышала Жилет! Одна она!

На лице, искаженном гримасой смеха, только она одна увидела слезы… И словно какое-то внушение нашло на нее свыше…

Она внезапно поднялась и приблизилась к Трибуле… Толпа придворных внезапно оцепенела.

Улыбающаяся, так же, как это было когда-то давно, в Манте, словно память представила перед ее глазами ту сцену, давным-давно ею забытую, она подошла к Трибуле, вытерла пот с его лица, осушила слезы.

Разъяренный король тоже встал. Но прежде чем он успел пошевелить рукой, Жилет, которая оперлась на шатавшегося от боли и радости Трибуле, произнесла своим ясным и твердым голосом:

– Благородные дамы и господа, только что меня представили вам… Я, в свою очередь, тоже хочу представить вам…

Бледная и решительная, она сжала руку Трибуле:

– Дамы и сеньоры, представляю вам своего отца…

С сияющим лицом, с дрожащими руками, потеряв от радости способность трезво рассуждать, Трибуле тихо приговаривал:

– О, моя обожаемая дочь!

И он, обессиленный, опустился к ногам Жилет… Шепот пробежал по праздничной толпе придворных. В этом шепоте слились воедино испуг и удивление… Король, побледневший от ярости, тоже направился к шуту. Жилет неотрывно глядела на него, готовая умереть на месте.

– Уберите шута! – пробасил король.

С десяток рук подхватил Трибуле. Его куда-то утащили, так что Жилет не успела и глазом моргнуть.

– Мадам! – обратился к ней король. – Что означает подобное сумасбродство?

– Это не сумасбродство, а чистая правда, сир! Вы об этом хорошо знаете!

Франциск I готов был взорваться, но сдержался.

Король привык управлять выражением своего лица. Вот и сейчас он неожиданно улыбнулся, чем успокоил собравшихся, но эта улыбка привела в дрожь тех, кто его знал.

– Я хочу, чтобы веселье продолжалось! – крикнул он бодрым голосом. – Бога ради, господа, что у вас за постные лица! Давайте продолжим танцы!

И сразу же после этого он добавил, но так тихо, чтобы его слышало только ближайшее окружение:

– У герцогиня де Фонтенбло помутилось в голове… Она подвержена этому недугу… Впрочем, врачи утверждают, что случай не из тяжелых… К утру всё пройдет!

И соответствующим жестом король дополнил свои слова.

Праздник возобновился с еще большим оживлением, а в толпе придворных распространился слух, что новоявленная герцогиня стала жертвой внезапно настигшего ее приступа помешательства. Этим, мол, и объясняются и ее высокомерие при выходе, и ее странный, застывший взгляд.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация