Мы проникнем в эту комнату в тот момент, когда Франциск I заканчивал одеваться, а распутная женщина, уставшая, изнемогающая, вытянулась на кровати, отдыхая и безмятежно ожидая чарующего прощания.
Король, уже полностью одетый, присел на край кровати.
– Посмотрим, – сказал он, – не хочешь ли ты теперь снять свою маску? Черт возьми, моя красавица! В мире есть только одна женщина, и это – ты!
– Вы лжете, месье, – ответила женщина.
– Нет, нет! Клянусь тебе!
– Чем?
– Честью благородного человека.
Из уст ее вырвался мрачноватый смех, от которого король вздрогнул.
– Вас никак не назовешь благородным человеком, – сказала женщина.
Король было нахмурился, но потом подумал: «Да пусть уж лучше верит тому, что сказала».
Вслух же он спросил:
– Не хочешь ли ты сказать, что твой обет прошел этой ночью?
– Да, мой милый сеньор… Я дала обет не снимать маски до того самого дня, пока не найду мужчину, способного заставить меня забыть… другого.
– Ты восхитительна! Но скажи: того, другого, ты очень любила?
– Я его ненавидела, да и сейчас ненавижу…О! Смертельной ненавистью, хотя в этот момент моя ненависть удовлетворена…
– Это правда… Ты же сказала, что убила его!
– Да, я его отравила.
Франциск скорчил гримасу.
– Я бы предпочел удар кинжалом, – сказал он.
– Я тоже прибегла бы к такому средству, если бы мой возлюбленный заслуживал лучшей участи, чем яд… Если бы он был благородным человеком. Но он оказался подлецом, и я выбрала оружие, которое применяют против подлецов.
– Расскажи мне об этом.
– О! Теперь вы захотели узнать мою историю?
– Ну! да, моя красотка! Меня интересует всё, что касается тебя.
– Хорошо. Узнайте же, кто я такая. Несколько лет назад я была бедной девушкой; всё, чем я владела, так это своей красотой… Моя мать только что умерла почти в полной нищете… Она умирала на моих глазах в полном отчаянии от того, что оставляет меня совершенно одну в этом мире без денег, без друзей, без родных… Бедная мама! Я должна была умереть вместе с нею!
– Очень печальная история. Боже мой! Я предпочел бы говорить о любви…
– Подождите, мой милый сеньор, вы сейчас узнаете куда более печальную историю… Я была гордой и не желала слушать предложений, какие мне делали… Что вы хотите, месье? Гордость – богатство бедных… Надо вам сказать, что многие сеньоры и буржуа предлагали озолотить меня, лишь бы я согласилась принадлежать им. Но ни один из них не готов был взять меня в жены. Правда, один буржуа всё-таки согласился принести эту жертву. Он был богатым, рассудительным, уважаемым человеком. Он мог бы стать городским советником или членом городской управы, если бы только захотел. Но этот человек презирал кучу вещей, которые так любят другие люди. Он пришел ко мне и сказал: «Хотите быть моей женой? Я очень богат; я обогащу вас и защищу от оскорблений, а взамен не попрошу ничего… Вы будете моей женой чисто формально. Но если когда-нибудь, через год или через пять лет, в вашем сердце забьется чувство ко мне, вы мне только скажите – и я буду в полной мере удовлетворен…»
Продажная женщина остановилась, сильные чувства мешали ей говорить.
– Черт побери! – изумился король. – Этот буржуа вел себя, как дворянин…
– Вы его оскорбляете, месье! – строго сказала распутница.
И прежде чем Франциск успел переварить ее горькие слова, она продолжала:
– Я приняла предложения этого честного и непревзойденного по доброте человека. Он был уже немолод, к тому же некрасив, но я поклялась, что заставлю себя любить его или, по крайней мере, если такое не удастся, дать ему благую иллюзию любви. Мы поженились. В течение двух месяцев я притворялась, что размышляю о своем положении, спорила сама с собой, должна ли я стать его женой. Он между тем старался устроить мне приятную жизнь. Я искренне пыталась любить его. И, может быть, мне бы удалось это сделать. А в ожидании этого я решилась дать ему высшую компенсацию, которой он у меня вовсе не просил. Я отдалась ему если и не с любовью, то, по меньшей мере, с настоящей радостью. Увы! Я не была ему верна!
Падшая женщина опять остановилась, ей помешал неведомо откуда появившийся хрип.
– Ох! – развеселился Франциск. – Разве это грех!
– Вы находите, милый дворянчик?
– Когда такая божественно сложенная женщина, как ты, совершает подобный грех, это просто ее долг – обманывать своего мужа!
– Так и произошло, месье! – резко парировала распутница. – Однажды один благородный мужчина с наружностью принца, личность весьма высокопоставленная, оказался на моем пути. Я сразу де в него влюбилась, даже не зная, кто он…
– А! Так это и был знаменитый Франсуа?
– Точно! Мужчина, которого звали, как и вас…
– И как короля Франции! – закончил Франциск и рассмеялся.
– Да, как самого короля!
– И ты говоришь, что это был принц?
– По крайней мере, он мне так сказал. И я долго ему верила, пока не убедилась, что принц этот – мужлан с душонкой лакея.
– Ты слишком строга к этому бедняге… Разве сказанного тобой достаточно, чтобы убить человека?
– Меня увлекла ярость… вы правы… Я говорю так, словно он присутствует здесь, передо мной, сидит на краешке моей постели, точно на вашем месте… И тогда я представила себе, что он меня слышит… У меня появилось желание крикнуть ему о своем презрении, которое сильнее ненависти, и сказать ему: «Франсуа, ты на самом деле взял костюм и титул принца. Знай же, что я догадалась: ты грубее последнего деревенского мужлана, а душонка твоя – лакейская!»
– Бог ты мой, красотка! На твоих прекрасных пальчиках – когти тигрицы!
И в самом деле, рассказывая, как бы она поступила, распутная женщина вдруг поднялась, она сидела на коленях, гибкая, вся сжавшаяся, действительно похожая на красивую тигрицу; она схватила руку Франциска I, и ее острые ногти впились в его кожу.
– О, простите, – сказала она, приходя в себя. – У меня бывают приступы бешенства…
– Быть поцарапанным тобой – это еще одно удовольствие! – развеселился король. – Продолжай…
– Где я остановилась? Ах, да! Я встретила того господина… и полюбила его, потому что верила: его взгляды выражают искреннюю любовь. Я полюбила его, потому что его слова мне показались искренними, и это обольстило меня. Но он был замечательным комедиантом… Не титул меня соблазнил. Я предпочла бы видеть его бедным, воспитанником скромных родителей. Я любила его всей душой, всем пылом моего девственного сердца…
Через несколько мгновений распутница спрыгнула с кровати и начала одеваться.
