Книга Трибуле, страница 98. Автор книги Мишель Зевако

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Трибуле»

Cтраница 98

– А настолько ли велика ваша преданность, чтобы она побудила вас остаться здесь?.. Мэтр Рабле, вам надо поселиться в Лувре… на некоторое время. Когда я поеду в Фонтенбло, вы последуете за мной. С вам будут обходиться по заслугам, мэтр, то есть как с принцем крови. Вам привезут ваши книги и бумаги. Вам значительно лучше будет работать именно здесь… Ну? Принимаете мое предложение?

– Всем пожертвую ради служения королю, – ответил Рабле.

А про себя он подумал: «Я угадал. Меня арестовали, хотя и помещают в золотую клетку, но от этого клетка не престает быть тюрьмой…»

А король продолжал:

– Дорогой Рабле, я болен.

– Больны, сир?! Ваше Величество изволит шутить!

– Нет! Клянусь Святой Девой! И никогда еще я не был так близок к смерти… ужасной смерти! Ах, мэтр, вы не можете понять, насколько угнетает это ужасное ощущение, что ты носишь в себе смерть! Смотришься в зеркало и видишь в нем со всеми ужасающими подробностями свою наиздоровейшую персону. Тогда говоришь себе: «Невозможно, чтобы это тело, полное соков и сил, скрывало разрушающие семена…» И в то же время знаешь, что ты осужден. Через месяц, через три или через несколько дней ужасная болезнь совершит свое черное дело. Внешность обманчива, она спадет как карнавальная маска, появятся язвы… и медленно, понемногу, минута за минутой, становится видно, как распространяется ужасная проказа, чувствуешь, как она всё больше и больше отвоевывает себе место, вплоть до того момента, когда умираешь проклятым, извиваясь в конвульсиях.

– Яд! – вскрикнул Рабле, с удивлением разглядывая короля, побледневшего, со вспотевшим лицом, дрожащего от ужаса перед той картиной, которую он только что обрисовал с таким поразительным красноречием.

– Да, мэтр, яд! Самый гнусный из ядов, потому что он не прощает зараженного и не убивает сразу, превращая убийство в чудовищную агонию. Этот яд делает губы ярко-красными… Этот яд бесчеловечная Венера посылает в смертельном поцелуе.

– Черт возьми, сир! Вот метафора, за которую мой друг Клеман Маро заплатил бы по экю за букву! – не удержался от громкой оценки Рабле.

Король, который, как известно, претендовал на литературный талант, улыбнулся, сколь бы ни велика была его печаль.

– Но, – продолжал Рабле, – ваше величество уверен в том, в чем он только что признался?.. Я не вижу никаких симптомов, никаких признаков, которые позволили бы предположить наличие болезни…

– Вот это-то и есть самое ужасное, мой мэтр! Никто в мире в данный момент, кроме самого человека, не предполагает, что я поражен этой заразой… И тем не менее я об этом знаю!

– Давно вы заразились, сир?

– Да прошлой ночью.

– Невозможно! Вы можете успокоиться. Болезнь, о которой Ваше Величество говорил, может проявиться через относительно продолжительный промежуток времени, который необходим, чтобы незаметная работа яда стала непобедимой… Сир, продолжая блистательную метафору, какую вы употребили [43] , скажу вам, что надо не менее двенадцати дней, чтобы почувствовать первую горечь поцелуя подлой Венеры…

Король печально тряхнул головой. Он некоторое время молча шагал по своему кабинету, потом обернулся к Рабле:

– Мэтр, я открою вам важную тайну.

– Сир, – сказал Рабле, – я скорее целитель, чем исповедник, вы же это знаете, между тем в данных обстоятельствах я не забуду, что стану и тем, и другим.

– Это мне нравится, потому что получится, что я обращаюсь сразу к обоим… Однако, мэтр, предположите, что у одной молодой красивой женщины есть очень веский повод ненавидеть меня… Эта женщина устроила так, что я встретился с ней; она злоупотребила моим восхищением ею. Она в течение трех дней отталкивала меня, а потом отдалась… Вы следите за моим рассказом?

– Очень внимательно слушаю, сир, и верю, что понимаю суть дела. Эта женщина в момент вашего торжества призналась вам, что носит в себе семя смертельного яда. Не так ли, сир?

– Почти так… Кроме одной подробности… Эта женщина не призналась, а торжествующе объявила! Она сказала мне, что нарочно заразилась, чтобы впоследствии заразить меня!

– Это ужасно, сир!

– И тем не менее это – истинная правда. Она не лгала… Я почувствовал, я понял, что ее ненависть пересилила любовь к жизни и уважение к своей красоте. Она умирает… но при этом увлечет в могилу и меня!

– Какая жестокость, – проговорил потрясенный философ.

– Так вот, мэтр, я спрашиваю вас: при современном состоянии науки возможно ли спасение?.. Спасите меня, Рабле! Мне еще так много надо сделать!.. Умереть!.. Умереть, не взяв реванша у императора Карла!.. Умереть, когда моя голова полна планами, когда я еще смогу удивить мир!.. Спасите меня, Рабле. Дайте мне жизнь, и моя королевская признательность затмит величину умышленного злодеяния этой женщины, затмит всё, что самые могущественные монархи когда-либо могли себе вообразить… Можешь ли ты спасти меня?

– Сир, – уверенно сказал Рабле, – ответить на этот вопрос в данный момент невозможно, но я попытаюсь сделать все, что в силах нашей науки. Признаюсь, что у меня был момент плохого настроения, когда Ваше Величество попросил меня остаться при нем. Теперь, если он мне не даст приказ, я сам попрошу его об этом. Я не покину вас, сир. Мы вдвоем посмотрим смерти в глаза и вместе одержим над нею победу.

У короля в глазах появились веселые искорки, и он тихо промолвил:

– Я спасен!

LIII. Усадьба Тюильри

Франциск I открыл дверь своей комнаты, впустил придворных, пожелавших присутствовать на церемонии утреннего одевания. Это означало, что они были приглашены наблюдать за действиями камердинеров, обхаживавших королевскую персону под руководством Басиньяка. Король в это утро был чудесно настроен, хотя не раз приступы беспокойства, видимо, тревожили его. Во время церемонии обсуждали масштабы экспедиции против бандитов, бродяг и нищих, в которой все придворные сеньоры должны были обязательно участвовать.

– Черт возьми, господа! Я тоже хочу принять в ней участие… Но тише! Не желаю, чтобы об этом стало известно. Когда король забавляется, никто, кроме самых доверенных лиц, не должен знать об этом.

Каждый задумался над словами короля полагавшего, что экспедиция будет легкой прогулкой, в которой благородным господам и напрягаться-то не очень придется, чтобы проткнуть шкуры этих жалких бандитов. Монтгомери, капитан луврской стражи, заявил, что надо зажечь большой костер в самой середине Двора чудес и смотреть на лица мошенников, когда они увидят, как поджариваются на этом огне их любимые.

– Это будет великолепное зрелище, – прокомментировал граф де Жарнак. – Жаль, на празднике не будет Трибуле.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация