– И, несмотря на напряженность обстановки на фронте и в стране, маршал не отказался, – продолжил его доклад бригадефюрер.
– Решил, что от всех тех впечатлений, которыми он проникся, пребывая вблизи фронта, следует избавляться еще здесь, на дальних подступах к столице, – бодро продемонстрировал гауптштурмфюрер свое умение логически мыслить.
– Предполагаю, что все значительно проще, Гольдах. «Вождь всех румын» давно искал пути сближения с кланом нефтяного магната, который в последнее время, ощущая интерес со стороны высших чинов рейха, вел себя все более независимо, чтобы не сказать, вызывающе.
– Главное, что вы тоже приглашены на горный пикник, господин бригадефюрер.
– С удовольствием покину этот бронированный катафалк, – признался барон фон Гравс.
Оставив бронепоезд в небольшом тоннеле, в котором его не смогла бы поразить ни одна бомба, маршал и его небольшая свита еще километра два проехали на предоставленных Литкопфом машинах. Архитектурным шедевром эту виллу, расположенную на небольшом плато посреди горной долины, назвать было трудно. Грубо сработанная из дикого камня двухметровая ограда; трехэтажный, но так же грубо, из такого же камня сложенный особняк, к которому примыкало несколько хозяйственных построек. А завершали облик усадьбы две выстроенные из бревен сторожевые вышки, одна из которых была увенчана открытой площадкой, явно рассчитанной на то, чтобы с высоты ее можно было наслаждаться красотой окрестных гор и берегами шумной речушки…
Сорокалетний Генрих Литкопф, еще в детстве превратившийся из-за какой-то травмы в «хромоножку», понимал, что Антонеску и три сопровождавших его генерала прибыли на виллу не ради общения с ним. Поэтому не стал навязывать свое общество. После подчеркнуто радушной встречи он провел гостей на открытую веранду третьего этажа, где уже были накрыты столы, один – для маршала и генералов, один – для их адъютантов и прочих офицеров. Сам же совладелец виллы уселся в комнате у камина, с таким расчетом, чтобы через распахнутые двери видеть стол кондукэтора, оставаясь при этом невидимым.
Ну а реально гостями занималась его тридцатилетняя жена Аурика, удивительной красоты женщина, в широколицем облике которой просматривались черты потомственной молдавской цыганки, одетой, впрочем, вполне по-европейски. Сидя напротив маршала, чета Литкопфов больше занималась тремя прислуживавшими гостям служанками, нежели им или его генералами, лишь изредка, причем очень скупо, отвечая на их вопросы. А после третьего тоста, сославшись на головную боль, и вовсе удалилась.
После их ухода Антонеску тут же поднялся и, движением руки пригласив фон Гравса последовать его примеру, отошел к небольшому балкончику, нависавшему прямо над ущельем, под которым пенился небольшой, искусственно созданный водопад.
– Так вот, господин бригадефюрер, – сказал маршал таким тоном, словно они и не прерывали своего разговора в штабном вагоне бронепоезда, – что касается баронессы Валерии…
– Согласен, лучшая из тем, которую можно избрать в этом отстойнике рая, – признал фон Гравс.
– То, что при минутном свидании она пленила меня своей красотой, не столь уж существенно. Было бы странно, если бы этого не произошло. Куда важнее, что эта румыно-венгерская аристократка оказалась рядом с неискушенным в великосветских интригах Карлом Литкопфом, владельцем значительной части нефтяных и газовых богатств Румынии, – кивнул он в сторону двери, за которой скрывался один из рода нефтяных магнатов.
«Так уж и неискушенным… – не поверил ему барон. – И это – о Литкопфе?!» Но вслух произнес:
– К слову, этот румынский промышленник является германцем по происхождению, а также крупным держателем акций таких германских военно-промышленных концернов, как «Крупп АГ», «Фарбениндустри ИГ» и некоторых других, – подлил бригадефюрер нефти в огонь любопытства вождя нации.
– Об этом я тоже помню.
– Мало того. Чуть ли не официально числясь любовницей этого магната, баронесса в то же время приобрела статус не менее официальной невесты его сына, капитан-лейтенанта Отто Литкопфа, командира нашей штабной яхты «Дакия».
– Вот как, оказывается, сын Литкопфа «умело» командует штабной яхтой «СД-Валахии»! Этот момент я как-то упустил. – И на лице кондукэтора действительно вырисовалась улыбка человека, неожиданно докопавшегося до важной истины.
– Никаких претензий к нему как капитану яхты у меня нет, – попытался фон Гравс оставаться справедливым по отношению к Литкопфу-младшему.
– Не о нем сейчас речь, – покачал головой Антонеску. – Не для того ли вы позволили баронессе прижиться на яхте, чтобы через капитана она могла подступиться к его папаше? Только так, начистоту…
13
Гродов предупредил посты, что ждет гонцов из хутора, и тут же пошел встречать «бронированное чудовище» за линию окопов. Водитель прекрасно знал, где находятся батальонный КП и «переправа» через линию окопов, поэтому, включив фары, гнал по освещенной неярким лунным сиянием степи напрямик, то исчезая в очередной неглубокой балке, то вновь возникая на ее склоне.
Наблюдая эту степную автогонку, капитану оставалось разве что молиться, чтобы с одного из склонов машина не сорвалась вверх колесами. Успокоился, только увидев, что свет фар уже прочесывает пространство прямо перед окопами. На недалекой передовой царило странное затишье, и тракторный рокот дизельного двигателя порождал в этой тиши многоликое громовое эхо. Осталось разве что гадать, почему ни один пушкарь, ни один минометчик противника так и не польстился на него.
В броневике кроме водителя был только разомлевший от бессонницы и безделия пулеметчик, поэтому, протиснувшись в отворенную им дверцу машины, комбат тут же забыл о его существовании. Оказаться на сиденье рядом с Терезией означало тут же оказаться в ее объятиях. При этом присутствие других мужчин ее не смущало. Распоряжение – гнать к командному пункту Гродов отдавал, уже уткнувшись в шею женщины, явно истосковавшейся не столько лично по нему, сколько вообще по любому мужскому телу.
– Неужели это опять ты, комбат? – с благоговением в голосе прошептала ему на ушко дунайская жрица любви.
– Самому не верится, – попытался интонационно подыграть ей Гродов.
– Даже попытка вырваться из того гадюшника, в котором я побывала, долго казалась невероятной. Но чтобы вот так, сразу же после перехода линии фронта, оказаться в объятиях своего капитана…
– Однако же место перехода ты избрала очень удачно. Или в данном случае от тебя ничего не зависело?
– Поначалу в отделе разведки «СД-Валахии» намеревались подослать меня к капитану Гродову.
– Чтобы свести его с ума? Тогда это самая мудрая и благословенная диверсионная операция в нынешней войне.
– С целью то ли завербовать его, то ли удушить в объятиях, – суховато обронила Терезия, не поддаваясь его ироническому настрою. – Слишком уж насолили им твои артиллеристы.
– Почему же отказались от этого замысла? Умереть от яда, подсыпанного в стакан водки рукой любимой женщины… Последний вздох, совмещенный со страстным поцелуем в женскую грудь…
