Кстати, генерал-майор заметил: в последнее время полковник, этот новоиспеченный генсек своей партии, как-то слишком уж зачастил не только в штаб атамана, но и к тому в дом. А недавно адъютант Родзаевского и его личный секретарь поручик Ветров доставил в штаб Бакшеева целую библиотечку книжечек и несколько опубликованных генсеком статей, сопровожденных запиской автора: «Надеюсь, после прочтения моих книг придёт лучшее взаимопонимание. Поскольку, несмотря на кое-какие расхождения во взглядах, мы с вами всё же – единомышленники. К монархии – через фашизм! Слава Великой России! Генеральный секретарь Всероссийской фашистской партии, руководитель Русского фашистского союза полковник Константин Родзаевский»
[38]
.
Бакшеев был яростным монархистом. Однако же он никогда не связывал возрождение монархии в России с утверждением в ней фашизма как явления в мировой политике временного, а для России еще и чужеродного.
Но самое сложное в их отношениях заключалось в другом: Бакшеев принципиально отказывался видеть в «поляке с еврейскими кровями» Родзаевском, в этой ничтожной, как он считал, личности, идейного лидера русского освободительного движения. Он не желал принимать его ни в качестве генсека, ни в качестве теоретика Семёновского белоказачьего движения. А ведь именно к этому полковник как раз и стремился. Ему уже мало было партии и военизированного Русского фашистского союза. Для начала ему хотелось стать фюрером всей Освободительной армии Семёнова и целиком русского населения Маньчжурии и Монголии. Но это – для начала!..
Бакшеев никогда не был любителем чтения, однако книжечки Родзаевского все же одолел. Уже хотя бы потому, что этого потребовал главком Семёнов. По «странному совпадению», на второй день после того как Ветров доставил книги своего патрона: «Монархия или республика?», «Фашистское мировоззрение», «Тактика Всероссийской фашистской партии», «Государство российской нации», «Наше оружие», «Лицом к России»
[39]
и несколько других, позвонил Семёнов и настойчиво посоветовал:
– Ты бы, энерал-казак, книженции эти, родзаевские, все-таки прочел.
– Действительно, чем мне еще заниматься, как не его книженциями? – возмутился Бакшеев.
– Не руби с плеча, энерал-казак. Это ведь не просто литература, это уже идеология.
– Какая уж тут рубка?
– Время такое: хочешь противостоять коммунистам – научись понимать, что такое фашизм. И не обязательно в германском его образце. Улавливаешь: фашизм можно сотворять и в сугубо русском виде. У меня вот на столе брошюрка с речью архиепископа Мелетия, который, если помнишь, в тридцать шестом выступал здесь, в Харбине, на торжествах по случаю годовщины Всероссийской фашистской партии.
– Да помню-помню, – поморщился Бакшеев.
– Тогда я как-то не очень прислушивался к нему, а сейчас вот прочел: «Ныне, когда Россия мечется в тяжелой болезни, создание партии фашистов – не только своевременное и желательное, но и продиктовано исторической необходимостью, нашими национальными интересами». Ведь сабельно говорит, а!
– Может, и сабельно, – уже не столь агрессивно проворчал Бакшеев. – Вот вашу книгу воспоминаний я прочел, и она действительно пришлась мне по душе. Сразу видно, написана настоящим солдатом, прошедшим Первую мировую, как подобает георгиевскому кавалеру.
– Ну, то война, а то – идеология, – явно стушевался атаман, не ожидавший, что Бакшеев примется расхваливать его мемуарное творение.
– Без идеологии начинать восстание в России невозможно – согласен.
– И не только в России. Без идеологии, как оказалось, вообще ничего путного ни в одной стране произойти не может, в соболях-алмазах. А смотри, что пишет сам Родзаевский: «Главной целью нашей партии является подготовка русской эмиграции к реальной национальной революционной работе, к проникновению в Россию и освобождению её от еврейского коммунизма любой ценой!».
– А еще он считает, что своей диктатурой Сталин подготовил благодатную почву для фашизма
[40]
, – решил блеснуть эрудицией и Бакшеев. – Я читал составленный Родзаевским «План построения фашистской партии в СССР». Так он чуть ли не похлопывает Кровавого Кобу по плечу, видя в нем единомышленника, в отличие от многих других партработников жидо-коммунистов.
– Тогда в чем дело, энерал-казак?!
– Все это правильно: статейки, брошюрки… Но, признаться, фигуры вождя в Родзаевском не просматривается. Не тянет наш полковник. Нижегородский Фюрер – он и есть нижегородский фюрер.
Семёнов недовольно покряхтел: не любил, когда его втягивали в политические диспуты. Но на сей раз получалось, что затевал эту дискуссию сам.
– Хотя он всего лишь… Родзаевский, но ты читай-читай. Ульянов – Ленин тоже был всего лишь иудеем, а смотри ж ты…
– Да, уж: Ленин, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин… Священный Кремль Московский в синагогу превратили! К тому же в большинстве своем под псевдонимами да кличками попрятались. Видно, судьба наша с вами, атаман, такая, что еще цитаты из Родзаевского зазубривать придется, – вздохнул Бакшеев.
…Однако все это уже в прошлом. А теперь вот перед главкомом стоит его адъютант – полковник Дратов и докладывает о готовности очередных диверсантов к операциям в России.
– Задача этой группы значительно скромнее, – объясняет он, – разведывательно-диверсионным рейдом дойти до Иркутска, затем вернуться в район Читы и там организовать партизанский отряд.
– Допустим, – согласился Бакшеев, стараясь не смотреть при этом на главкома, хотя тот не сводил с него глаз. – И кто же командует группой?
Семёнов перевел взгляд на адъютанта.
– Поручик Живалов, господин генерал-лейтенант. Очень строгий боец, должен вам доложить.
– Во как: на сей раз – Живало! Курбатову этот казак-диверсант, возможно, уступает, – задумчиво произнес атаман, – однако рубака исправный. Любо мне, когда в Даурию уходят такие казаки. В Совдепии не должны забывать Семёнова, не позволю.
