– То же самое ему уже, очевидно, предложили германцы, так что вам придется соблазнять его чином генерала.
Услышав это, Судзуки нервно прокашлялся и беспомощно поднял руки вверх.
– Добиваться присвоения ему чина полковника я еще решусь, добиваться присвоения… Но ходатайствовать о чине генерала! В Японии с этой просьбой нужно обращаться лично к императору. И потом, в его канцелярии и так считают, что война породила слишком много генералов.
– Смею заверить, что так считают в канцеляриях всех правителей мира. Но это не должно останавливать вас. И заметьте: если Сото удастся стать женой Курбатова, то в лице князя вы еще получите и своего верноподданного.
– Допускается и такой исход их знакомства?
Семёнов и сам удивился легкости, с которой «отдал» женщину, подарившую ему несколько изумительных ночей, бывшему командиру группы маньчжурских стрелков. Возможно, сработало то, что сам Курбатов о такой жертве не догадывается, или же князь неожиданно попал в число очень немногих людей, ради которых атаман способен был жертвовать не только гейшами от контрразведки, но и любимыми… – А что нам мешает это допускать? Тем более, что госпожа Сото умеет убеждать не только словом, но и лаской.
Генерал Судзуки сурово взглянул на своего собеседника и медленно, внушающе покачал головой:
– Никогда впредь вы не должны прибегать к таким доводам, господин генераль, никогда впредь!
– Понимаю, женщина, сотрудница кемпентай…
– Она не просто женщина, она – племянница члена Тайного императорского совета ненаследного принца Коноэ
[55]
, а следовательно, принадлежит к императорскому роду, и вы обязаны…
– Сото – племянница принца Коноэ?!
– Что определяет её положение в военной иерархии контрраз… – Увидев, как исказилось от удивления лицо Семёнова, генерал запнулся на полуслове и, в свою очередь, уставился на него.
– Так она действительно приходится племянницей этого самого ненаследного принца Коноэ? – вновь мрачно попытался уточнить атаман, хотя знал, подобное японцы обычно воспринимают как проявление недоверия. Дело, конечно, не в доверии, а в том, что он пытался выудить у Судзуки кое-какие подробности.
– Неужели вы даже не догадывались о её родстве с принцем, господин генераль?
– Нет, пику мне в бок, не знал. Она никогда ничего о себе не говорила.
– Потому что – истинная японка. А вот, то, что вы не сказали о беседе с госпожой Сото по поводу командировки в рейх в самом начале нашего разговора, атаман, – это уже странно.
– Считал, что госпожа сама поговорит с вами об этом. Но, очевидно, она пока что не решилась на такой разговор, – постарался оправдаться атаман.
Только думал он сейчас не о «родственных откровениях» японской разведчицы. Принц Коноэ был его соперником. Именно этот принц увел от него жену Елену, урожденную Терсицкую, превратив её в свою любовницу
[56]
. И вот теперь судьба вновь сближает его с давним соперником.
– Ещё, я ведь знаю, что вы не в состоянии повлиять на назначение Сото в качестве сотрудницы дипломатической миссии, – прошелся атаман по самолюбию японского генерала.
Судзуки артистично выдержал паузу, а затем произнес фразу, сразу приободрившую Семёнова:
– Когда это надо в интересах разведки, наши министры понимают, что это надо… в интересах разведки.
– Прекрасно сказано, господин. Правда, я не уверен, что так и происходит на самом деле.
– Если так не происходит на самом деле, господин генераль, тогда надо спрашивать себя: «А нужно ли это было разведке?».
– Мудрый подход, достойный царя Соломона.
– Кроме всего прочего, – сурово, словно приговор зачитывал, отчеканил японец, – хочу напомнить, господин генераль, что еще в начале Второй мировой войны дядя Сото, принц Коноэ, был премьер-министром Страны восходящего солнца, но вместе со всем своим кабинетом вынужден был уйти в отставку в связи с делом русского шпиона-германца Рихарда Зорге.
Семёнову понадобилось какое-то время, чтобы свыкнуться с мыслью: он действительно услышал то, что услышал.
– Это имеет какое-то отношение к тому положению, в котором пребывает сейчас лейтенант Сото? – неуверенно спросил он.
– Никакого.
– Немного проясняется. А ко мне?
– Тоже никакого.
– А к отношениям, которые складываются между мной и?..
– Не имеет, – не дал ему договорить генерал Судзуки.
Атаман покряхтел и беспомощно, страждущим взглядом осмотрел стол и темневший слева от него секретер. Самое время было выпить, исключительно для прояснения мысли. Он прекрасно понимал, что теперь у него в резерве только один здравый вопрос: «Тогда зачем вы сообщили мне об этом?», однако задать его не решился. Вместо этого все так же неуверенно произнес:
– Согласен, существует информация, которая важна сама по себе, независимо от её толкования.
– Существует, – на одном выдохе, с самурайской твердостью подтвердил Судзуки.
* * *
Подполковник Имоти появился именно тогда, когда пришла его пора появиться. «Они вышколены, словно дворовые, и каждую сцену встречи со мной разыгрывают, как в домашнем театре провинциальной учительницы русского языка», – генерал Семёнов оттянул вспотевшими пальцами влажный ворот кителя, наблюдая, как рослый, статный, с могучими плечами циркового борца подполковник замер со склоненной головой, ожидая повелительного окрика или жеста.
Этот полукровка почему-то особенно не нравился командующему. Возможно, потому, что, соединив в себе русскую безалаберность и бесшабашность с азиатской хитростью и японской невозмутимостью, сей мерзавец оставался для атамана наиболее тяжелым в общении. Он лучше любого другого офицера штаба Квантунской армии воспринимал всю тыловую подноготную белого офицерства, одинаково презирающего и великого вождя Сталина со всей его энкавэдистской сворой, и императора Хирохито со всем его придворным самурайским полуидиотизмом.
