– «Хранителем руин»? – удивленно повел бровью Георг фон Тирбах. – Не знал, не приходилось слышать.
– Во всяком случае, именно так называет вас Отто Скорцени.
– Скорцени знает о моем существовании?
– Кажется, я уже говорил, что обер-диверсант рейха помогал мне в поиске родственников. Допускаю, не он первый нарек вас этим титулом, но впервые услышал от него.
– «Хранитель руин», говорите? А ведь очень точно подмечено! Впредь, именно так я и стану именовать себя, поскольку именно так, наверное, меня и следует именовать.
41
Как только водитель остановил машину у отеля «Сунгари», подполковник Имоти вопросительно взглянул на Семёнова.
– Мне показалось, что наш разговор не завершен, – понял свою оплошность Семёнов. За все время пути назад, он ни единым намеком не дал понять подполковнику, что желал бы видеть его у себя в гостях. – Рад буду принять вас в своей резиденции в Харбине, а пока что приглашаю в свой отельный номер.
– Я гость ненадоедливый, – приободрил его подполковник. – Отказываться же от приглашения у нас, японцев, вообще не принято. Тем более что хозяйничает в этом номере все та же Сото.
– Это делает ваш визит еще более романтичным.
Водку и еду Сото заказала в ресторанчике отеля. Однако обслуживала сама. Семёнову доставляло удовольствие наблюдать, как грациозно она приближается к их столику и как маняще изгибается её стан, когда ставит на стол чашечки с рисом, рыбой и прочим, уже заранее доставленным официантами в прихожую.
– Пожалуй, я предложу ей отправиться со мной в Харбин, в соболях-алмазах, – молвил генерал, улучив момент, когда Сото вышла за очередной порцией снеди.
– На вашем месте я поступил бы точно так же, – подыграл ему Имоти, давая понять, что о навязывании главкому японской шпионки в роли телохранительницы напрочь забыто. – Нельзя упускать возможности заполучить этот тихоокеанский бриллиант. Если ваше решение окончательное, я позабочусь, чтобы там, где нужно, восприняли увлеченность нашей красавицей с должным пониманием.
– Только так, с должным пониманием, в соболях-алмазах.
Вопрос о том, согласится ли на переезд сама Сото, был демонстративно обойден. Её согласие предусматривалось как нечто само собой разумеющееся.
– К тому же для нашей службы уже не является секретом, что вы нравитесь друг другу, – несколько запоздало подстраховался Имоти…
Однако генерала волновало сейчас не это. Наполняя рюмки чистой, как слеза, саке, он с горечью думал: если план сепаратного мира Германии с Россией удастся и в одно туманное маньчжурское утро он вдруг узнает, что Россия, Япония и Германия уже союзники, – его воинство сразу же окажется слишком обременительным для Японии. Так как миллионы золотых иен, которые императорская казна ежегодно тратит на содержание белогвардейской армии, – слишком большая сумма для жадных самураев от политики. И при любых переговорах, первым условием – мира ли, перемирия – Сталин выдвинет: «Расформировать банды Семёнова и выдать их главарей советскому правительству». А японцы, с присущим им коварством, наверняка, пожертвуют своими ненадежными и к тому времени уже совершенно бесполезными союзнахлебниками.
– Как считаете, подполковник, возможно, есть смысл вновь встретиться с командующим Квантунской армией?
– Командующий будет весьма польщен вниманием к нему, – и бровью не повел Имоти. – Весьма. Чего не скажешь о генерале Судзуки, известым вам как капитан Куроки. Ему может показаться, что существуют какие-то вопросы, которые вы якобы не в состоянии решить с ним и полковником Исимурой. Что может кровно обидеть их обоих. Такого недоверия, перешагивания через головы японцы не терпят.
– Сабельно, подполковник, сабельно. Тогда, может быть, вы объясните мне, как теперь быть с идеей «Великой Азии», в пределах которой Восточная Сибирь замышлялась как буферное государство между Россией и Японией
[61]
.
– Идея «Великой Азии» бессмертна уже хотя бы потому, что вечна в самой своей сути, – улыбнулся Имоти, предлагая выпить именно за это. – Но вы, господин генерал, должны понять: усиленное создание отрядов камикадзе еще не означает, что Япония собирается предстать перед разгневанной войнами планетой в роли государства-камикадзе. Это-то как раз не входит ни в планы императора Хирохито, ни в планы его правительства. Хотя выдвинутый военным министерством в качестве одного из основных канонов современного этапа «Кондо»
[62]
тезис о том, что «Война является отцом созидания и матерью культуры», по-прежнему остается в силе.
– Прекрасная мысль.
– Согласен, прекрасная, но многим европейцам кажется слишком спорной. Раньше ваша армия готовилась к нападению на Россию, теперь ей надлежит столь же усердно готовиться к обороне маньчжурских рубежей. Совместно с доблестными квантунцами, естественно. К тому же мы с вами, признайтесь, порой забываем о китайцах. Но из этого не следует, что китайцы так же упрямо забывают о нашем с вами присутствии в Маньчжурии, и что Чанкайши окончательно смирился с ним. А ведь у него миллионы неплохих солдат.
– Если утром мы переправимся через Амур и двинемся в глубь Сибири, то к вечеру может оказаться, что отступать нам уже некуда. Наши базы будут в руках китайцев. Как видите, я думал над этим, – согласился атаман.
– Было бы странно, если бы главнокомандующий не задумывался о стратегических последствиях подобных действий.
– Упустили вы свой шанс, подполковник. Еще тогда, в сорок первом.
– При дворе императора и в кабинетах генштаба придерживаются иного мнения, – сухо обронил Имоти, давая понять, что обсуждать эту тему не желает.
Однако генерал-атамана уже повело. Он должен был излить душу: если не перед премьер-министром и начальником генштаба, то хотя бы перед этим подполковником.
– Нужно было сразу же двигать войска вместе с германцами. Вместе, подполковник, вместе, в соболях-алмазах, – грохнул кулаком по столику главнокомандующий армией Российской Восточной Окраины.
– Я такого же мнения, господин генерал. Но подобным образом я размышляю лишь тогда, когда сижу за одним столом с вами.
Подполковник умело оперировал не только дипломатическими увёртками, но и обычными столовыми приборами. Палочками для еды он брезговал так же, как и все остальные пребывающие в эти дни в Маньчжурии русские и «полурусские». В сугубо японском ресторанчике отеля знали: генералу Семёнову и его гостям следует подавать ложки и вилки. Уже дважды случалось, что главнокомандующий лично вышвыривал официантов не только из своего номера, но и из ресторана. Вместе с японскими палочками.
