– Мало того, наши кадровики попытались выяснить, с кем нам предстоит иметь дело, и оказалось, что ни по каким картотекам, ни «германским», ни «итальянским», этот самый Генрих Шварцвальд у нас не проходит. Предполагают, что под этим оперативным псевдонимом скрывается кто-то из людей Скорцени. Или же на тебя возжелал выйти кто-то из агентов британской разведки.
Гайдук почти не сомневался, что под личиной итальянского контрразведчика Шварцвальда скрывается немецкий диверсант фон Штубер, однако спешить с изобличением не стал. Нужно, чтобы эсэсовец сам назвал свое имя, иначе придется объяснять, когда и при каких обстоятельствах они познакомились. И вот тогда уже… Рассуждать на тему того, что именно последует за этим «тогда уже…», подполковнику не хотелось. Прекрасно понимал, что никакое объяснение того, почему он скрыл от органов свое кратковременное пленение, его уже не спасет, слишком поздно. Ну а вслух произнес:
– Уверен, что гадать, кто на самом деле этот Шварцвальд, теперь уже придется недолго.
– И что существенно: теперь мы уже обречены на эту встречу с итальянским контрразведчиком по воле Центра. Раскручивается полномасштабная операция.
– Вы сообщили, что этот германец желает встретиться именно со мной, подполковником Гайдуком?
– А разве есть основания считать, что он стремится выйти именно на тебя? – хитровато ухмыльнулся генерал, предложив закусить вместе с ним ломтиками своей любимой, щедро начесноченной конской колбасы. Даже в годы войны Волынцев умудрялся каким-то образом доставать ее, то ли из Калмыкии, то ли из Башкирии. Судя по всему, остался верен своему гастрономическому пристрастию и здесь, на Балканах.
– По-моему, нет, – решительно повел подбородком флотский чекист. – Жерми уверяет, что германец на итальянской службе тоже в ответе за безопасность своего конвоя, вот и решил пообщаться с коллегой.
По застывшему на какое-то время взгляду генерала Дмитрий понял, что сама Анна докладывала об интересе Шварцвальда именно к персоне Гайдука, но отступать он уже не собирался.
– Вот и я высказал графине фон Жерми те же соображения. Иначе сразу же возникает масса ненужных вопросов о том, откуда германцу известна фамилия начальника службы безопасности конвоя. И как давно… известна? – вновь взялся за бутылку атташе-генерал. – Уж не со времен ли войны? Или все-таки со времен, а, подполковник?
Гайдуку не так уж и часто приходилось встречаться с ним за бутылкой водки, но к конской колбасе пристраститься он все же успел. Вот и сейчас он с удовольствием разжевал кусок приятно пахнущей, по-настоящему мясной, без каких-либо сальных и прочих жировых добавок, колбасы и только тогда проговорил:
– Подождем до завтра. Как только я увижу этого барона, сразу же определюсь: встречался с них когда-нибудь, скажем, во время допросов пленных, которых передавали нам в разработку, или нет? И вообще, все прояснится.
– То есть вы еще не виделись с ним? Имею в виду здесь, в Албании?
Гайдук так и не понял, что именно скрывается за этим вопросом: то ли банальное уточнение, к которым обычно прибегают при размышлениях вслух, то ли упрек по поводу сегодняшней встречи со странноватым таксистом, о которой флотский чекист решил не упоминать. Появление таксиста он вообще намерен был вынести за рамки всей этой словесной сутолоки по поводу мифического германца.
– Но меня это не огорчает: есть надежда, что увидимся.
И тут в сознании подполковника всплыла первая встреча с немцами во время захвата ими летом сорок первого еще недостроенной авиационной базы «Буг-12». Ни фамилии эсэсовца, который допрашивал его тогда, во время кратковременного пленения, ни его лица долгое время Гайдук вспомнить не мог. А если бы и вспомнил, тут же постарался бы забыть, как забывают подробности кошмарного сна. И лишь когда Анна сообщила, что на самом деле Шварцвальд – это барон фон Штубер, память его словно бы взорвалась от эмоций и воспоминаний. Крайне неприятных для него сейчас… воспоминаний.
Другое дело, что совсем рядом находился тот единственных из его соотечественников человек, который был извещен о происшествии на базе. И человеком этим стала графиня фон Жерми. Правда, раньше она не знала ни фамилии офицера СД, ни его лица, но о самом факте ей было известно. К счастью, к числу его врагов Анна не принадлежит; к тому же они были связаны тайной гибели энкавэдэшника Вегерова
[31]
, однако женщина могла просто элементарно проговориться. Или же специально для того и прибегнуть к утечке взрывоопасной информации, чтобы и самой подстраховаться, и его, подполковника, подстраховать. На тот случай, естественно, когда бы Шварцвальд вздумал шантажировать флотского чекиста, пытаясь нейтрализовать его сведениями, переданными советской разведке через дипломатов или через того же генерала Волынцева.
– Подождем, конечно, – вновь наполнил рюмки атташе-генерал, предупредив при этом, что пьют по последней. Не донося спиртное до губ, он неожиданно спросил: – Что-то начал припоминать, подполковник? Ну-ну?! По глазам вижу: что кое-что в твоей памяти просветляется. Кто такой этот Шварцвальд? Когда и где вы с ним виделись раньше? Уже завтра утром я мог бы сообщить в Центр его имя и хоть какие-то сведения из прошлого, что значительно усилило бы наши позиции.
«А ведь резиденту Волынцеву явно не хватает участия в какой-нибудь крупной, солидной операции, которая как раз и могла бы отсрочить его возвращение в Союз. Только операция, равная по масштабам „Поцелую Изиды“, способна развеять в Центре мнение о „стареющем и теряющем боеспособность“ генерале, который еще кое-как смотрится в роли атташе, но совершенно беспомощным выглядит в роли резидента».
– Судя по всему, вы неплохой психолог, товарищ генерал: действительно, кое-что из прошлого просветляется. Но не из военного. Не дает мне покоя угроза Черного Князя, бывшего командира боевых пловцов Валерио Боргезе, потопить линкор уже на севастопольской базе, – попытался подполковник увести Волынцева от опасной для себя темы. – История минувшей войны подсказывает, что, как и Скорцени, этот человек слов на ветер не бросает. Понятно, что ему понадобятся союзники. Так, может, предположить, что и барон Шварцвальд – его человек?
– Думаешь, барон станет вербовать тебя именно в связи с операцией «Гнев Цезаря», или как они ее там называют?
– Наверняка попытаются привлечь и к ней. Хотя слишком уж демонстративно они это делают.
– Ну, графиню фон Жерми они считают своей. Уверены, что меня в ход операции она не посвятит. Ты же возглавляешь службу безопасности конвоя, так что сам вне подозрения. Уверен, они все просчитали.
– И все-таки слишком уж демонстративно… – покачал головой флотский чекист. И не ради того, чтобы возразить атташе-генералу, а как бы потакая собственным сомнениям.
– Слушай меня внимательно, Гайдук. – Генерал облокотился на стол и всем корпусом подался к подполковнику. – У итальянцев и фрицев своя игра, у нас – своя. И там, – указал он пальцем в пространство над собой, – все это уже выстроено в виде зарубежной операции, главную роль в которой отводится тебе. Не сомневайся, там уже даже папочку специальную завели, на которой начертано: «Операция „Черный Князь“».
