– Три, говоришь? В таком случае, все сходится.
– Отсюда вывод: главная угроза и нашим судам, и порту будет исходить от авиации противника и его сухопутных сил. Так что не батарея будет поддерживать суда флота, а, наоборот, судам придется поддерживать своими орудиями и нас, и пехоту.
– Да ты, капитан, как я погляжу, стратег, – с едва уловимой иронией заметил Коржевский.
– Просто я решил, что мы здесь изучаем реальные возможности нашего взаимодействия, а не играемся в штабные игры на морских картах. Или, может, я чего-то недопонял? – обратился Гродов к начальнику базы.
– Да все ты верно понял… – проворчал контр-адмирал. – Но если допустить, что сухопутные войска подойдут вплотную к нашим береговым батареям, тогда окажется, что они совершенно не готовы к оборонительным боям – ни западная, ни твоя, восточная. И вообще, для такой мощной артиллерии нужна совершенно иная тактика ведения боя.
– То есть нужно было создавать целые укрепленные районы, базирующиеся не только на наземно-подземных сооружениях этих батарей, но и на системе окопов, дотов, хорошо оборудованных вспомогательных батарей, в том числе зенитных и минометных.
– Ну, вспомогательные стволы нам, в случае чего, подбросят, – молвил контр-адмирал. – А вот с дотами будет сложнее.
– И не только потому, что на них потребуются большие деньги, – поддержал его Коржевский, поднимаясь и давая понять, что намерен откланяться. – Главная трудность будет заключаться в том, чтобы не навлечь на себя подозрение в паникерстве и в распространении пораженческих настроений. Кстати, в первую очередь это касается именно вас, капитан Гродов.
– Нужно обладать буйной фантазией, чтобы обвинить в пораженчестве офицера, который намерен укреплять оборонительные рубежи своей батареи, намереваясь держаться на них как можно дольше.
– Плохо же вы знаете возможности некоторых наших «должностных фантазеров», комбат, – осенил лицо своей иезуитской улыбкой Коржевский. – Но я выделю офицера-артиллериста, который побывает у вас на батарее и впредь будет готов к обязанностям офицера связи.
Когда, испросив разрешения у контр-адмирала, комендант района ушел, адмирал и комбат еще какое-то время молчали, глядя каждый в свою сторону.
– Причем самое странное, что капитан первого ранга прав, – тяжело вздохнув, прокряхтел Жуков. – «Должностных фантазеров» у нас действительно хватает. Но тебя, капитан, прежде всего, должна интересовать батарея.
– Так точно, прежде всего – батарея.
– Особенность 400-й батареи, которую мы по связи, да и просто в общении, называем «Восточной» – в том и заключается, что в ведении ее командира – большое и не совсем обычное для комбатов хозяйство. Тут тебе наземная и подземная казармы, две столовые, подземная энергоустановка, насосная станция, масса всевозможных механизмов, далеко отстоящий от орудий командный пункт, с которым батарею связывает полуторакилометровый подземный переход, так называемая потерна… Чтобы все это поддерживать в надлежащем состоянии, требуются хозяйский глаз, тщательный уход и жесткая командирская требовательность. Так вот, предшественник твой был неплохим пушкарем, но во всем остальном, – разочарованно покачал головой контр-адмирал, – он явно пробуксовывал. Кстати, у тебя самого с этой хозяйской жилкой как?
– Постараюсь учесть недостатки предшественника, – спокойно, без особого рвения проговорил Дмитрий.
– Ответ у тебя какой-то неубедительный и, я сказал бы, безрадостный, – передернул левой щекой контр-адмирал. Гродов уже успел приметить эту его привычку. – Хотя начальник курсов особо налегал на твоей инициативности и решительности.
– Как всегда, перехваливал, – поднялся Гродов вслед за командующим военно-морской базой.
– Только не Горлов. Уж что-что, а повадки этого скупердяя мне известны. Дождаться от него доброго слова все равно что второго пришествия. Но если уж он сказал, то слово его дорогого стоит.
– Очевидно, я не сумел достаточно хорошо познать его. Я – курсант, он – начальник курсов. Так что пусть это служит мне оправданием.
– Однако информацию ты все же получал не от полковника Горлова, а от Бекетова.
– Естественно.
– Странно, что он отпустил тебя, ведь наверняка ты ему приглянулся.
– Отпустил, еще не значит – упустил, – намекнул Гродов, давая понять, что тоже связан с контрразведкой. Все равно ведь командующий базой узнает, догадается или же попросту услышит об этом от самого Бекетова.
– Понятно, этот своего не упустит, – понимающе ухмыльнулся контр-адмирал. – Приказ о назначении тебе вручат в штабе. В курс дела будут вводить заместитель комбата старший лейтенант Лиханов и комиссар батареи политрук
[20]
Лукаш. Оба уже по несколько лет на 400-й, а посему и с гарнизоном – у них принято называть состав именно так, «гарнизоном», и с механизмами – знакомы. Так что все подробности – из их уст. Ну, а представит тебя гарнизону этой наземно-подземной цитадели майор Кречет, отправитесь вместе с ним на штабной машине.
– Спасибо. Разрешите идти?
– Послушай, капитан, невзирая на некоторые шероховатости с бытом и дисциплиной, батарея вот уже в течение нескольких лет занимает первое место среди подразделений базы по боевой подготовке. В десятых числах июня планируем провести общие боевые учения всех наших береговых батарей и служб. Как ты понимаешь, традицию надобно бы сохранить.
– И только так, товарищ контр-адмирал. Штатных разгильдяев в батарее терпеть не привык.
– «Штатных разгильдяев», говоришь? – Явно понравилось командующему это выраженьице нового комбата. – Ну-ну, убеди нас всех в этом.
20
Прибрежное шоссе то погружало их в степную низину, то вновь выводило на очередную возвышенность, с вершины которой открывалась часть моря или усеянное болотными островками устье какой-то речушки. На одном из таких плато, с равнины которого уже просматривались плавневые затоны Аджалыкского лимана, майор приказал водителю свернуть с шоссе, уходящего в сторону Николаева, и по едва приметной проселочной дороге они направились в глубь степи.
– А вон и ваша батарея, – молвил майор, выходя из машины, которую остановил на гребне большой ложбины, зарождавшейся где-то у берега моря и уползавшей в прибрежные полынные поля, посреди которых виднелись вдалеке три хуторские усадьбы.
