– С ночлегом определимся. Если только в нем возникнет необходимость.
– Странные у тебя предположения, комбат, – с безнадежной мечтательностью вздохнул Кречет, как мог вздыхать только человек, у которого само упоминание об этом городе способно было возбуждать массу воспоминаний. – «Если возникнет необходимость…». А как она может не возникнуть… в Одессе?..
Очевидно, Гродов так терпеливо и ждал бы пятницы, если бы не событие, которое заставило его поверить в материализацию мыслей и желаний. Не прошло и десяти минут после разговора с командиром дивизиона, как позвонил сам… Бекетов.
– Только не говори, что удивлен моим появлением на берегах Черного моря, – с ходу осадил он Гродова.
– Еще несколько минут назад был бы несказанно удивлен, товарищ полковник.
– Теперь многие люди наших с вами увлечений оседают на южных берегах, полагая, что на берегах Финского залива страсти постепенно затихают, а здесь – наоборот.
«Наших с вами увлечений» – повторил про себя капитан это странное определение, способное, как считал Бекетов, о многом напомнить ему.
– Но ведь они правы, – произнес он тем временем вслух.
– Конечно, правы, – меланхолично признал полковник. – Даже притом, что плохо представляют себе, насколько все серьезно.
– Вот оно как, значит… – в том же духе поддержал разговор комбат.
– Однако более конкретно поговорим завтра. У меня. И прибыть тебе надлежит к двенадцати ноль-ноль. Соответствующую радиограмму твой командир дивизиона получит уже через пять минут. Базируемся мы рядом со штабом военно-морской базы. Найдешь, не заблудишься…
Гродов понимал, что майор может воспринять его завтрашний визит в контрразведку как попытку действовать в обход него, через Бекетова. Но объяснять ситуацию, а значит, и выяснять отношения не собирался: он получил приказ, и этим все сказано.
26
Контрразведка располагалась в небольшом двухэтажном особняке, весь архитектурный блеск которого состоял из высокой, в нескольких местах основательно потрескавшейся, каменной ограды, и какого-то едва различимого резного вензеля на вершине фронтона, за которым, очевидно, скрывалось имя его былого владельца.
Бекетов встретил его настолько сдержанно и буднично, словно они виделись только вчера, и в этом же наспех меблированном кабинете, единственным достоинством которого оставался огромный, казалось бы, никакому передвижению не подлежащий сейф.
– Не огорчает, капитан, что вот так, взял и выдернул тебя из бетонной артиллерийской норы? – спросил полковник, когда ординарец поставил перед ними две солдатские кружки с чаем и миску с четырьмя пирожками, в разломе одного из которых просматривалась гороховая начинка.
Точно такие же Гродов видел за углом, на витрине хлебного ларька, приходя мимо которого пожалел, что у него мало времени, чтобы перекусить.
– Было бы странно, если бы, прибыв сюда, вы тут же не попытались бы выдернуть меня, – ответил Гродов, едва заметно улыбаясь. – Оскорбительно было бы осознавать, что о тебе попросту забыли.
– Ход мыслей правильный, – признал Бекетов. – Однако сейчас речь пойдет не о твоей батарее, на которой, как мне известно, орудия не заржавели, запас снарядов в подземном арсенале пополнен, личный состав в основном и целом укомплектован. Как считаешь, сведения достоверные?
– Так точно. Батарея к отражению вражеской агрессии – как с моря, так и с суши – готова.
– Значит, все сходится, такой же доклад я выслушал и от командира твоего артиллерийского дивизиона. Угощайся пирожками, пей чай, а потом поговорим о том, ради чего я тебя сюда пригласил.
Какое-то время они сосредоточенно жевали, запивая свою пищу горячим чаем, а когда с этой, по-монастырски скудной трапезой было покончено, полковник взял со стола указку и подошел к огромной, во всю стену, карте Одесского военного округа.
– А теперь внимательно слушай меня, комбат, помня, что все сказанное будет сказано только для тебя.
– Принято, товарищ полковник.
– Мне неизвестно, какими сведениями обладает наше верховное командование, но согласно тем данным, которые поступают сюда, – постучал он пальцем по стенке сейфа, – нападение румыно-германских войск следует ожидать максимум в первых числах июля. Дальше тянуть они не смогут, чтобы не терять сухие летние дни, столь необходимые для развертывания наступательных операций.
– Это было бы неразумно, – поддержал его Гродов, поднимаясь из-за стола и тоже приближаясь к карте.
– А теперь внимание: самым сложным для наступления участком границы окажется тот, что обозначен рукавом Дуная. Утопив в его водах первые две волны наступающих, наша пехота, совместно с погранотрядами и моряками Дунайской флотилии, немедленно получит прекрасную возможность перейти в контрнаступление.
– Тут уж сам Бог велел пройтись по прибрежным плавням. Чтобы, действительно, на территории врага и… малой кровью.
– Вот за что я тебя уважаю, капитан, так это за догадливость. Обрати внимание: пространство между Килийским и Сулинским рукавами, расположенное уже на румынской приграничной территории, мало заселено, всего несколько местечек и рыбачьи хутора. На первый взгляд, оно само предстает в виде острова, но в то же время все устье реки испещрено островками, перешейками, болотами, плавнями и лесо-плавнями, в которых и на которых сейчас отмечается скопление пехоты, тыловых и артиллерийских румынских частей. Впрочем, германские тоже появляются.
Увлекшись осмотром плавневого устья, полковник на какое-то время погрузился в молчание, и этим тотчас же воспользовался Гродов.
– Если вы готовите для заброски на эту территорию десантный диверсионный отряд, то считайте, что свое согласие я уже дал.
Бекетов озорно взглянул на капитана, по давней привычке пожевал верхнюю губу и, красноречиво разведя руками, вернулся на свое место за столом, предложив то же самое сделать и ему.
– Опять же, ход мыслей твоих, капитан, принципиально правильный, – проворчал он, вонзившись взглядом в стол перед собой. – Именно это – сформировать несколько диверсионных отрядов морской пехоты и забросить их на румынское прибрежье – мы и должны были бы, по военной стратегии, сделать. Но кто позволит прибегнуть к таким операциям, если мы до сих пор не имеем права открывать огонь даже по самолетам-нарушителям? Хотя летчики противника уже буквально издеваются над нашими пилотами и зенитчиками.
– Тогда есть смысл создать такие отряды с упреждением, на случай нападения, в порядке военных учений.
– Ибо военная стратегия именно этого от нас и требует, – признал Бекетов. – Так что быть тебе, капитан, лучшим штабистом округа. Но не сейчас, а со временем…
– Наказывать-то меня за что?! – иронично возмутился Гродов.
– Штабист – это в будущем, в будущем, – успокоил его полковник. – Самого от всякой бумажно-штабной работы воротит, а что поделаешь? Однако шутки шутками, а военная стратегия требует того, чтобы ударно-диверсионный отряд морской пехоты был создан прямо сейчас. Уже оговорено, что это будет отдельная, нештатная пока что, усиленная десантно-диверсионная рота на сто пятьдесят бойцов, которая со временем будет развернута в отдельный особый батальон. И что командование этим подразделением примешь ты, капитан.
