Он пытался вспомнить какие-то особенности отношения к себе во время всех этих секретных потуг НКВД со стороны командования флотилией, но так и не смог. Даже адъютант командующего старший лейтенант Щедров, с которым у Гродова установились почти доверительные отношения, отзвуки всей этой «штабс-энкавэдистской» бури от него почему-то скрыл.
– Как потом оказалось, развязка устроила всех: ретивого энкавэдиста, порывавшегося найти очередного «врага народа» в ближайшем тылу, отправили искать его на фронт, политруком. А тебя оставили на «румынском плацдарме» и после изучения ситуации даже представили сразу к двум наградам. Свою роль сыграло еще и то, что командование не решилось дискредитировать героя дунайского десанта, об аресте которого могла узнать румынская и германская пропаганда.
– Странно, ни о чем подобном я даже не догадывался.
– И не должен был догадываться, – Бекетов швырнул карандаш на бумаги перед собой и вышел из-за стола. – Когда на всех фронтах наши войска отступали, капитан Гродов со своими бойцами захватил и более двадцати суток удерживал плацдарм на территории агрессора! Это надо ценить! За этим не только тактический, оперативный ход командования флотилии, а важнейшая политическая, пропагандистская акция, – Бекетов выдержал иезуитскую паузу и с подобающей случаю ухмылкой добавил: – Причем, позвольте уточнить, акция нашей, флотской контрразведки.
«Именно этими фразами он и спасал меня от ретивых чекистов», – понял бывший комендант «румынского плацдарма» и, в свою очередь, тоже уточнил:
– …Поскольку сам план создания этого плацдарма был разработан именно здесь, в этом кабинете.
– Опять же, ход мыслей правильный, капитан, – ничуть не смутился Бекетов. – Кстати, что собой представляет этот твой знакомый, капитан Олтяну?
– Да познакомиться я с ним, собственно, не успел.
– Ну почему же, сидя на могильной плите, вы о чем-то очень любезно беседовали. Общались и во время перевязки Олтяну.
Услышав это, Гродов удивленно повел подбородком: откуда все эти подробности, да к тому же дошедшие до контрразведки флота?
– Там все решали минуты, – объяснил он. – Мне нужно было уберечь своих парней от гибели и ранений, поскольку к тому времени никаких подкреплений наш десант уже не получал. Кроме того, нужно было очистить поселок от противника, спасая при этом блокированных в церкви мирных жителей, которых румыны использовали в качестве прикрытия. Причем сделать все это, пока румынские войска не пришли на помощь блокированному гарнизону.
– Как боевой командир, ты поступал правильно, – по-наполеоновски скрестил руки на груди Бекетов. – Но как будущий кадровый сотрудник контрразведки немного оплошал. Впредь в подобных ситуациях больше времени изыскивай для знакомства с любым офицером противника, с которым прямо или косвенно вступаешь в контакт. Чтобы на ту сторону он уходил уже «нашим человеком». Кстати, неприятности после этого вашего знакомства возникли не только у тебя. Нам известно, что капитаном Олтяну тоже вплотную заинтересовались – сначала сигуранца, а затем и румынское отделение СД во главе с бригадефюрером, то есть генерал-майором войск СС фон Гравсом. Слышал о таком?
– С бригадефюрерами пока не знакомился.
– Все равно запоминай, ибо всякое может случиться. Разве еще недавно ты, командир батареи, мог предположить, что судьба забросит тебя на румынский берег, на плацдарм? Но ведь забросила же. А что касается фон Гравса… Если бы не поленился допросить или хотя бы поговорить с капитаном Олтяну по душам, не исключено, что мог бы услышать его имя. Как теперь выяснилось, фон Гравс и раньше интересовался этим румынским офицером.
– Ну спасти его от гибели и плена – это было в моих силах. Но от сигуранцы и германской СД…
– Не думаю, что есть необходимость спасать его. Не исключено, что твой капитан Олтяну еще объявится под Одессой. Тем более что кое-какие сведения о тебе сигуранце мы уже подкинули. И по румынским каналам, и по нашим, одесским.
– Словом, как контрразведчик я сработал «никак».
– Мог бы выразиться и проще: плохо сработал. Зато как фронтовой офицер – да, вел себя подобающе. Тут к тебе претензий не возникает. О том же свидетельствует и награждение тебя истинно солдатской медалью «За отвагу» – к слову, первой такой в этой войне медалью на Черноморском флоте и в Одесском военном округе. Некоторых твоих десантников тоже наградили различными медалями. С орденом пока подождем, там вопрос еще решается. Да и непристойно было бы отмечать двумя наградами сразу.
– Это было бы пределом непристойности, – с плохо скрываемой иронией потупил взор комбат.
– Медаль тебе вручат сейчас же, в штабе военно-морской базы. И сегодня же ты вновь приступаешь к командованию своей 400-й береговой батареей. Слушок пошел, что без командира степные бомбардиры твои совсем от рук отбились.
2
Если бы не два сторожевика, которые прикрывали «Дакию» справа и слева по борту, и не тройка пикирующих бомбардировщиков-торпедоносцев, постоянно барражировавших по ее курсу, поход этой белоснежной красавицы-яхты мог бы показаться приятной прогулкой вдоль степных берегов Буджакии
[3]
. Тем более что за бортом царил полнейший штиль, какой только возможен в устье этой огромной реки, а послеполуденное солнце постепенно умеряло свой пыл, разбавленный к тому же едва ощутимой морской прохладой.
Сама идея перехода плавучего штаба «СД-Валахии» из глубоко тыловых теперь дунайских рукавов во прифронтовой Днестр кое-кому из румынского и германского командования казалась безумием, поскольку почти при полном отсутствии в этой части моря румынского флота в ней безраздельно господствовали советские корабли, в том числе и подводные лодки. Но, получив заверения румынского адмирала, что русские субмарины на прибрежное мелководье никогда не заплывают, а добычу свою поджидают в основном восточнее дунайского устья, бригадефюрер СС фон Гравс все же решился на него.
В конце концов, переход в Днестровский лиман – тот риск, который может позволить себе даже он, генерал, давно убедивший себя и всех вокруг, что в этой войне рейх и его союзники вполне могут обойтись и без его, барона фон Гравса, подвигов. Во всяком случае, теперь у него были все основания наслаждаться плодами своей мудрости: надо же было столь хитроумно соединить видимость служебного рвения и фронтовой храбрости с познавательной морской прогулкой, проходившей в обществе любимой женщины!
Так или иначе ему, как начальнику румынского управления СД, следовало перебазироваться поближе к линии фронта, тем более что под его юрисдикцию подпадали теперь все территории, которые румынские войска «освобождали» в междуречье Днестра и Южного Буга и которые, с благословения короля, уже получили наименование Транснистрия.
– Господин бригадефюрер, – появился в каюте фон Гравса его адъютант Гольдах. – Докладываю, что мы подходим к городу Вилково, который именуют «Румынской Венецией». – Он приблизился к карте «Великой Румынии», которая лежала на приставном столике, и уверенно ткнул пальцем в то место, на котором красовалось название городка.
