– Ты только панику там у себя, полковник Осипов Яков Иванович, не разводи. «Противник превосходящими силами», «батальоны вконец измотаны и обескровлены»… Ты где фраз этих нахватался, академик от морской пехоты? Понятно, что ситуация сложная, но, что поделаешь, нужно держаться.
– В том-то и дело, что «держаться» больше нечем. Все ресурсы давно исчерпаны. Не поможете подкреплением – завтра враг не только нас сомнет, но и захватит береговую батарею капитана Гродова.
– Так уж сразу и захватит… – проворчал Жуков.
– А какими силами ее защищать?
– Твоими, конечно.
– Ну, тогда извините, товарищ командующий, кажется, «приехали». Комбат, кстати, стоит рядом со мной и может лично подтвердить, что не сегодня так завтра враг ворвется на его огневые позиции. Кстати, то, о чем я докладывал, – наше общее мнение.
– Мародеры вы с комбатом – вот кто, – в том же духе проворчал командующий. – Сначала фактами добили, а затем еще и душу вытряхиваете.
– Да нет же, сложность положения, в котором оказались полк и береговая батарея, а значит, и вся военно-морская база, мы понимаем, – примирительно попятился Осипов. – Потому-то и обращаемся к вам со всем нашим общим сочувствием…
Контр-адмирал вздохнул так, словно только что вырвался из удушающей петли. «Ему бы самому сейчас перед кем-либо поплакаться, – попытался Гродов войти в положение контр-адмирала, – да вот беда, не перед кем. Разве что перед командующим Черноморским флотом, который уже прекрасно понимает, что со дня на день севастопольский штаб окажется в таком же блокадном городе, как сейчас штаб Одесской военно-морской базы».
– Ладно. Возможно, ты и прав, полковник. Сейчас же начнем переброску на твой участок двух батальонов второго, запасного, полка морской пехоты. К тому же завтра кроме «береговиков» Гродова, тебя поддержат огнем канонерская лодка «Красная Грузия» и 29-я береговая батарея Ковалевского.
– Какая немыслимая щедрость, товарищ контр-адмирал… – пробубнил про себя Осипов, прекрасно зная, что по штату в полку этом запасном жуткий некомплект; и необучен он, как следует, и вооружения у него никакого, кроме легкого стрелкового.
– Ты мне еще побузи, – точно так же пробубнил командующий. – Последний резерв свой отдаю, а с твоей стороны никакой благодарности.
– Что же, мне докладывать Антонеску, чтобы он прекращал наступательные действия, поскольку мы уже выдохлись?
– Кому хочешь докладывай, но, если и с переброшенным пополнением ты хутор Шицли не удержишь, пеняй на себя.
– Так ведь сказал уже, что удержим.
– И еще… Сколько раз говорено, чтобы морячки твои не лихачили, а учились воевать. Нужно или не нужно поднимаются в контратаку, идут плечо в плечо, а ни залпового, ни одиночного огня при этом не ведут. Окапываться, как мне докладывают, тоже не желают, передвигаться ползком так и не научились, переобмундировываться на общеармейский лад не хотят, хотя ясно, что черные бушлаты и вообще черная форма их демаскирует. Да, в рукопашную они дерутся прекрасно. Но ведь какие потери несут еще до того, как сблизятся с противником! Ты вспомни, какие у тебя потери… Совершенно несопоставимые с общевойсковыми, со стрелковыми частями, даже с тем же полком погранвойск НКВД, хотя его бойцы тоже воюют прекрасно. Они, видите ли, моряки, а значит, пулям не кланяются! А надо бы и поклониться, когда надо… А то ведь, на радость врагу, сотни моряков во время каждой атаки теряем
[26]
.
– Хорошо, буду учить своих моряков… ползать, – попытался полковник вложить в это свое «ползать» весь мыслимый сарказм.
– И заодно – окапываться, – проигнорировал его выпад контр-адмирал. По любому поводу: «Полундра» и «Тельняшки наголо!» – это уже этап прошедший.
– Ну не могут они без этого. Моряки все-таки.
– Ты их, а заодно и самого себя не оправдывай! Красиво гибнуть мы научились, самое время учиться так же красиво побеждать. Ибо пора уже. Тебе все ясно, полковник?
Осипов вновь демонстративно вздохнул, озорно как-то взглянул на стоявшего рядом и почти все слышавшего капитана Гродова.
– С общей постановкой вопроса тактики, то есть с вашей моральной накачкой, товарищ контр-адмирал, в принципе согласен. Но какими бы карами вы мне ни угрожали, товарищ командующий, с таким пополнением мы продержимся не более суток. На весь Восточный сектор – два батальона запасного учебного полка!.. Извините, это несерьезно.
– На моем месте ты бы и эти два батальона зажал, потому как последние резервы выгребаем. А приказ тебе известен: хутор во что бы то ни стало удержать!
– Да завтра мы его пока еще удержим, товарищ командующий. Я ведь про «вообще» говорю…
– А я тебе о чем, не про «вообще»?!
– Вот так они, глухой с немым, и поговорили, – обиженно фыркнул полковник.
По тону перебранки полковника с контр-адмиралом Гродов определил, что знакомы эти люди не первый день и что связывает их не только служебная подчиненность. Но именно поэтому он представлял себе всю сложность их разговора, прекрасно понимая, что в трудные минуты дружеские отношения порой могут оказаться очень некстати.
– Ты лучше передай трубку капитану Гродову, а сам успокойся, – предложил тем временем командующий базой, давая понять, что определять, как старшему по званию и должности, ему.
* * *
Уже после короткого разговора с контр-адмиралом комбат поинтересовался у Осипова, давно ли они с командующим базой и оборонительным районом знакомы.
Тот закурил и, немного помолчав, спросил:
– А что, чувствуется разве, что давно? Разговор у нас получился вроде бы не очень-то дружеским.
– И все же вполне человеческим, по-фронтовому деловым.
– Разве что. Все, кто близко знаком с нами, знают, что дружим мы еще с Гражданской войны, с обороны Царицына.
