– Что вам здесь надо? – повторил он.
– Вы арендодатель?
– Я смотритель. Хотите снять комнату?
– Я ищу Адриана Арне. Он живет в этой квартире.
– Не-а… – возразил мужик. – Тут уже несколько месяцев никого.
Я сверил номер на двери – нет, все правильно. Брови недоуменно поползли к переносице, и тут меня осенило: наверняка дети хулиганили и перевесили таблички.
– Кто-то шутит шутки с номерами квартир, – поделился я догадкой. – Меняет местами.
– Как же, сейчас, мать их за ногу! – прорычал смотритель. – Пусть только попробуют, я им шею сверну, и они это прекрасно знают. Кого вы там искали, говорите?
– Адриана Арне.
Он снова сплюнул:
– Нет здесь таких. Есть Айдан Ахерн на верхнем этаже. Может, его ищете?
Я смерил мужика взглядом, потом еще раз осмотрел дверь. Под прорезью для писем виднелась царапина – это Адриан в один из наших приходов сюда нашел замену открывалке. Значит, квартира та самая.
Я спустился на несколько ступеней вниз, в подвал. Смотритель, загородившись рукой от света, отодвинулся, подозрительно щурясь на меня.
– Здесь ничего ценного нет, – поспешил заверить он. – Ни денег, ни наркоты – ничего.
– Не собираюсь я вас грабить, – успокоил я. – Можете впустить меня в ту квартиру, я посмотрю сам?
– Зачем? Там пусто.
Я выудил из бумажника полусотенную и расправил ее в воздухе несколько раз.
– Не подстава? – Выхватив купюру толстыми сальными пальцами, он поднял ее к носу и принюхался. – Нет, все точно, как в аптеке.
Смотритель хрюкнул, сплюнул в свое озеро и потопал вверх по лестнице, ворча насчет больных на голову, из-за которых он всю игру по телику пропустил.
Выдернув из кармана массивную связку ключей, он перебрал их в поисках нужного, а потом, насупившись, отпер дверь и, щелкнув выключателем, впустил меня.
Комната стояла пустой. Ни мебели, ни телевизора, ни видео. Пропала усатая Мона Лиза, улыбавшаяся со стены. Кровать, зубные щетки, коллекция пустых бутылок из-под пива – все исчезло. Как будто здесь годами никто не жил.
Я в ярости обернулся к смотрителю:
– Какого хрена? Где Адриан?
– Я же говорил, квартира несколько месяцев пустует, – злорадно ухмыльнулся он. – Но деньги я вам не верну, вот так…
Я отвесил ему оплеуху, не дав договорить.
– Эй, прекратите! Прекратите, к чертям собачьим, а не то…
Я припечатал его к стене, и он заткнулся. Скользнув ладонью ниже, я ущипнул его за жирный сосок. Смотритель взвизгнул, как крыса, а я ущипнул другой и, опустив руку совсем, нацелился на его потную ширинку.
– Что с ним случилось? – прошипел я грозно.
– Не знаю, – трясущимися губами пролепетал мужик, напуганный моей внезапной вспышкой.
Я и сам от себя не ожидал, действовал как-то на автомате. Вот моя рука снова отвешивает оплеуху.
– Не знаю! – проверещал смотритель.
Я расстегнул его ширинку.
– Пошел ты! – взревел он, когда я выудил на свет его член и зажал между зубцами молнии, а потом потянул застежку наверх, прищемив его крепко, надежно и мучительно больно.
– Адриан Арне, – ровным голосом повторил я. – Где он?
– Ты больной! – захлебнулся соплями смотритель. – Гнида! Я ничего не…
Я снова дернул застежку, и лицо мужика побагровело.
– Еще пара зубцов, и будешь до конца жизни себе на ноги лить, – весело пообещал я. – Сделают тебе дырку в брюхе и катетер вставят.
– Пожалуйста, не надо, – взмолился он. – Я не знаю никакого Адриана Арне. Жизнью клянусь, чувак. Матерью своей клянусь!
– Не парь мне мозг! – рявкнул я. – Я сюда заезжал неделю назад, и не впервые. Спрашиваю последний раз. Если опять услышу тот же ответ, молись, чтобы «скорая» успела доехать вовремя.
– Нет! Клянусь! Да хрен с ним, чувак, хочешь – пожалуйста. Адриан Арне? Да, я его знаю, конечно, только умоляю…
Я отпустил его член и подождал, пока он трясущимися руками запихнет сокровище обратно в штаны. В испуганном лепете смотрителя мне послышалось искреннее недоумение.
– Отвечай по правде, – велел я, – ты его действительно знаешь? Не ври! Я тебя не трону, если скажешь правду.
Он помолчал, прикидывая, соврать или не стоит, но потом замотал головой, прикрывая ширинку ладонями:
– Нет. Но только, пожалуйста, больше не надо! Умоляю!
– Кто снимает эту квартиру?
– Никто, после Муров она так и стоит пустая… или после Симов… блин, оттуда так давно съехали, не помню. Просился кто-то, но владелец велел не сдавать, я и не сдаю. Я ж здесь не хозяин, мать вашу, делаю, что велено, от меня ничего не зависит. – Он явно расхрабрился, видя, что опасность миновала. – Пойдем, глянешь на журнал. Сам увидишь.
В его берлоге воняло пивом, мочой и блевотиной. На полу валялись пустые пивные банки и порножурналы. По стенам висели плакаты с голыми телками. От порога чуть-чуть просматривалась кухня, но туда я побоялся заглядывать. Телевизор был древний, изображение расплывалось и прыгало, по экрану шли полоски – в современных моделях такого уже не бывает.
Смотритель выкопал журнал из-под груды грязного белья и, плюхнувшись на кушетку, распахнул его на последних записях:
– Вот… Муры. Теперь вспомнил. А Симы были перед ними. Хочешь пива? Там в холодильнике хоть залейся. Пива никогда не бывает много, такая вот фигня. Пойду добуду пару бутылок.
Я углубился в журнальные записи, пока он обшаривал холодильник в поисках пива. Записи от руки, вырванные страницы, пятна, потеки на многие месяцы кряду. Адрианом Арне и не пахнет. В его квартире действительно – если верить записям – никто не жил. Я глянул на жирного смотрителя, который как раз вернулся и, обливаясь потом, открывал пиво. Может, он и правда ничего не знает, но я решил на всякий случай его дожать.
– Вздумал шутки шутить? – рыкнул я. – С журналом явно кто-то химичил.
– Ни хрена! Отдай сюда! – Он выхватил журнал. – Не, никто тут не химичил. Это мой почерк. А вот пятно от варенья… Я помню, как оно капнуло. Чего ты тут волну гонишь на пустом месте?
– Кому принадлежит здание? – поинтересовался я. – Кто тебе деньги платит?
– Какой-то бизнес-корпорации. Платят наличными. Мне они не представились, ну и я имен не спрашивал. Я здесь уже шесть лет, как бобик, никаких замечаний. У меня не забалуешь. Так что давай-ка ты отчаливай тоже…
– Мне без разницы, что у тебя написано в журнале. Я сюда приезжал. Вместе с Адрианом. И не втирай мне, что квартира пустует, потому что в ней он жил. Даже если он вселился самовольно, ты бы его все равно услышал. Что, неужели оттуда никаких звуков не было?
