И вот я здесь.
Секретарь не хотела меня пускать. Сказала, что Кардинал спит и его нельзя беспокоить. Но я все равно прошел. Она бросилась мне наперерез, но я ее толкнул на пол. Она потянулась к интеркому – то ли предупредить Кардинала, то ли вызвать гвардейцев. Хрен с ней. Поздно беспокоиться о конспирации.
Он спал на голом матрасе посреди комнаты. Свернувшись калачиком, по-детски или по-собачьи, слегка похрапывая, гримасничая в своем мрачном сне. Меня захлестнули ненависть и отвращение. Повинуясь непреодолимому порыву, я, обезумев, рванулся к матрасу и правой ногой с размаху ударил спящего в живот.
– Подъем-подъем, кто спит, того убьем! – заорал я, покатываясь от хохота. Крыша съехала окончательно, я летел в черную пропасть безумия, куда так хотел шагнуть Паукар Вами.
Распахнув глаза, Кардинал перекатился подальше и вскочил на ноги, еще покачиваясь и сонно моргая. Но стоило ему меня разглядеть, как в уголках губ выступила пена, и он затрясся от ярости.
– Заметили? – улыбнулся я. – Отлично. Теперь признавайтесь, что за…
Договорить я не успел. Он бросился на меня, как разъяренный леопард, чтобы растерзать не глядя. Я отшвырнул «Аюамарку» и принял удар. Мы столкнулись, как два поезда на полном ходу, вопя, пиная, молотя кулаками и вцепляясь во все, что под руку подвернется. Он проехался ногтями по моей щеке, едва не зацепив глаз. Упершись лбом в мой висок, он впился мне зубами в левое ухо и чуть не захлебнулся кровью. Я раз за разом бил в живот, надеясь сломать какое-нибудь ребро и пропороть легкое.
Он дернул головой, и я тут же попытался прокусить его яремную вену, но зубы скользнули по залитой потом шее, пришлось довольствоваться мясистым плечом. Кардинал выдирал у меня волосы и молотил по спине. Я плюнул ему в глаза, а потом, задрав руки, двинул локтями по лицу, размозжив нос, щеки и разбив губы. Он врезал мне по коленям, ноги подкосились, и я чуть не рухнул. Тогда он зацепил мои ноздри двумя пальцами, а я ткнул ему палец в ухо. Несколько секунд мы пытались докопаться сквозь эти отверстия до мозгов.
Когда первоначальный запал прошел, мы расцепились и начали хищно кружить друг за другом, тяжело дыша, капая слюной, грозно набычившись и сощурив глаза. Кардинал удивился, что я еще держусь на ногах. Немногие смогли бы похвастаться подобной живучестью в схватке с ним. Моя выносливость должна вызвать у него уважение. Убивать меня он от этого не передумает, но хотя бы не станет мочиться на мой труп.
Передышка закончилась. Взревев, как буйвол, Кардинал понесся на меня, нагнув голову и собираясь, видимо, впечатать в стену. Я успел отскочить в последнюю секунду, и то едва-едва – он все-таки двинул мне головой по ребрам, и я почувствовал, как там что-то хрустнуло.
Развернувшись, он снова набросился на меня. Стремительно, однако я опередил его на долю секунды и со всей дури вмазал ему коленом между ног. Если бы удар достиг цели, я вышиб бы ему мозги его же яйцами, и на этом поединок был бы окончен. Однако Кардинал успел сомкнуть бедра, зажимая мое колено как в тисках. Нет, по яйцам я все равно попал, и Кардинал взвыл от боли, но удар уже вышел не смертельным.
Тогда он попытался выдавить мне глаза, и его пальцы заскребли по моим скулам. Я двинул ребром ладони ему по горлу, у него перехватило дыхание, и он слегка ослабил хватку, а я, воспользовавшись моментом, поднажал и снова принялся лупить ребром ладони по шее и рукам. Он выбросил вперед оба кулака, одним метя в живот, другим в лицо. Один из ударов я, развернувшись, успел блокировать, а вот другой превратил мой нос в кашу. Хлынула кровь, заливая мне глаза и рот, я моментально ослеп и захлебнулся. Спотыкаясь, я попятился назад, мотая головой и пытаясь глотнуть воздуха. Кардинал с победным ревом бросился на меня, протягивая руки к моей шее, чтобы наконец придушить врага.
У меня оставался последний шанс. Собрав все силы, что еще оставались в истерзанном теле, я вслепую махнул правой ногой. Я не видел, куда бью, но примерно представлял, куда надо. И попал – со всего размаху, ногой, по яйцам, четко и бескомпромиссно. Отлично. Задохнувшись в беззвучном крике, он повалился на пол и принялся раскачиваться, скуля от боли.
Подползти к нему я не успел: дверь распахнулась рывком, и в кабинет ворвались несколько гвардейцев с пистолетами наизготовку. Пули просвистели мимо и вошли в стену. Я сжался, ожидая конца.
– Стойте! – раздался вопль Кардинала, и огонь тут же прекратился. – Вон отсюда! – взревел он. – Вон! – заорал он снова, видя, что гвардейцы замерли в нерешительности, и они выбежали, закрыв за собой дверь.
Снова я избежал смерти от расстрела. Входит в привычку, и не сказать чтоб дурную.
– Прежде чем я перережу тебе глотку, – пыхтя, прохрипел Кардинал, осторожно обходя меня по широкой дуге, – может, расскажешь, что на тебя нашло? Какого хрена ты сюда приперся?
– Узнаёте? – Размазывая кровь по лицу, я, спотыкаясь, добрел до матраса и поднял брошенную папку. – «Аюамарка». Все эти вычеркнутые несуществующие люди. И мое тоже вычеркнуто. Говорит о чем-нибудь?
Кардинал ощерился:
– Вот ведь некоторым неймется. Я дал тебе все: деньги, женщин, власть. Я подарил тебе жизнь, я готов был вручить тебе свой город. И чем ты мне отплатил? Трахаешься у меня на лестнице, плетешь интриги за моей спиной, врываешься в мою крепость и роешься в секретных материалах. Ты вообще в курсе, что такое благодарность?
– Почему мое имя вычеркнуто? – крикнул я. – Почему вы хотите меня убить? Что случилось с Адрианом и И Цзе? Кто?..
– Прекрати! – завопил он, взвыв по-волчьи. – Вечно одни вопросы! Просил же не спрашивать, не лезть, а ты? Талдычишь одно и то же, как попугай.
– Кто я такой? – не сдавался я. – Почему я в списке? Откуда я взялся? Где вы меня нашли? Что с моим прошлым? При чем тут Ама? Как вы убираете людей? Как вы заставили Леонору забыть И Цзе? – Я выпаливал вопросы один за другим, идя на Кардинала с выставленным вперед указательным пальцем, пока не уткнулся этим пальцем ему в грудь. – Кто я такой? Что вы сделали с моим прошлым? Как вы?..
Он затрясся. По лицу прошла дрожь, зубы оскалились. Кулаки сжимались и разжимались. Голова вертелась туда-сюда так, что в шее хрустели кости. Он хотел броситься на меня. Он зрел для такой яростной и бешеной атаки, из которой я бы живым не вышел. Я достиг предела своих физических возможностей, а Кардинал, кажется, только разогревался. Я, хоть и моложе намного, не мог с ним тягаться. Леонора была права – он сверхчеловек.
Но он не хотел нападать. Я нужен был ему живым, хотя бы на какое-то время. Он пытался укротить гнев. Сжав голову обеими руками, он надавил на виски с такой силой, что я испугался, как бы не треснул череп. Лицо налилось кровью, ноздри раздувались так, будто он собирался родить теленка. Отвернувшись, он искал, куда бы выплеснуть ярость. Глаза готовы были вылезти из орбит. Наконец его бешеный взгляд остановился на большом кресле, том самом, в котором он любил развалиться, принимая посетителей. Обхватив кресло, он швырнул его в окно, затянутое армированным пуленепробиваемым стеклом. От удара стекло разлетелось вдребезги и дождем полилось на ночную мостовую, в непроглядную городскую темень.
