– Он вам нравится? – с готовностью поддержала она разговор. – Хотелось бы, чтобы он был побольше, и я делаю все возможное, чтобы создать иллюзию простора.
– Вам это прекрасно удается, – искренне сказала Шарлотта. – Мне бы хотелось, чтобы у меня было такое умение… Или, может быть, я должна сказать: талант? Мне кажется, что такому не научишься.
– Не хотите ли взглянуть поближе? – предложила миссис Уайт.
Это было именно то, чего ожидала и очень хотела Веспасия. Если б не ее спутница, ей самой пришлось бы выдумывать причину, чтобы остаться наедине с Данрайтом. Но Шарлотта смогла выполнить эту нелегкую задачу в течение первых же нескольких минут их визита.
Миссис Питт повернулась к тетушке – правила хорошего тона требовали, чтобы она испросила разрешения.
Леди Камминг-Гульд небрежно улыбнулась, как будто это не имело никакого значения:
– Разумеется, моя дорогая. Мне нельзя выходить на солнце, а вы сможете получить удовольствие от самых лучших видов. Уверена, что миссис Уайт покажет вам все в подробностях, чтобы вы смогли насладиться изысканностью деталей.
– Ну конечно, – согласилась Маргерит. – У большинства садоводов есть только один недостаток: все мы слишком любим хвалиться нашими достижениями, но очень редко делимся нашими секретами. – Она повернулась к мужу: – Ты извинишь нас, не правда ли? Мне так редко удается встретить здесь кого-то, кто искренне интересуется моим садом, а не проявляет снисходительность к его хозяйке… Я уже так устала от вежливых никчемностей!
– Естественно, дорогая, – мягко ответил Данрайт, и его отношение к Шарлотте мгновенно изменилось. Это было видно по выражению его лица и по тому, как расслабились его плечи и как он направился к большим стеклянным дверям, чтобы открыть их. Было ясно, что одним этим своим поступком новая знакомая навсегда завоевала его дружбу.
Когда они ушли – две грациозные фигуры, идущие по зеленой лужайке, обрамленной деревьями, вазонами с бледными цветами, отражающими солнечные лучи, и белыми петуниями, драматически выглядящими из тени на фоне темных кипарисов, – хозяин дома закрыл двери и вернулся к Веспасии.
– Вы выглядите усталым, Данрайт, – мягко сказала пожилая женщина.
Судья остался стоять, наполовину отвернувшись от нее.
– Рано проснулся сегодня ночью, – ответил он. – Ничего страшного. Со всеми такое случается время от времени.
Леди Камминг-Гульд не могла терять драгоценное время, пока Маргерит была занята в саду. При жене Данрайт абсолютно точно ничего ей не расскажет. Судья всегда делал все, что было в его силах, чтобы оградить ее даже от малейших волнений. Однако если Веспасия будет давить на него, он сочтет это назойливостью и обидится. И она не только не сможет ему помочь, но и разрушит дружбу, которую так ценит.
– Да, такое бывает, – согласилась старая дама, примирительно пожав плечами. А затем ей в голову пришла идея. Вот только времени на то, чтобы оценить ее достоинства и недостатки, не было. Сад был маленький, и Шарлотта сможет задержать там Маргерит лишь на непродолжительное время.
– Я тоже вчера плохо спала, – сказала пожилая гостья.
Ее собеседник хотел казаться учтивым, но не мог полностью сосредоточиться на разговоре с ней, несмотря на все старания. Она это видела. Телониус не ошибся, Данрайт Уайт был чем-то очень сильно обеспокоен.
– Мне очень жаль, – сказал судья с отсутствующей улыбкой. Ему не пришло в голову поинтересоваться, что было причиной бессонницы старой леди, и она поняла, что ей придется быть гораздо более прямолинейной, чем она рассчитывала вначале.
– А все из-за этого волнения, – продолжила разговор Веспасия.
На это трудно было найти вежливый и ни к чему не обязывающий ответ.
– Волнения? – Уайт наконец действительно заинтересовался разговором. – Вы что, чего-то боитесь, Веспасия?
– Боюсь, но не за себя, – ответила она, встретившись с ним взглядом. – За своих друзей, что, в сущности, одно и то же. Ведь те, о ком мы заботимся, приносят нам и счастье, и боль.
– Конечно! – произнес судья с неожиданным чувством. – В этом смысл всей нашей жизни. Без умения любить мы будем живы лишь наполовину… даже меньше. И жизнь наша не будет ничего стоить… в ней не будет никакой радости.
– И боли, – добавила старая дама.
Глаза Данрайта затуманились, и на его лице вдруг появилась отчаянная нежность. Все его чувства обострились. Веспасия всегда знала, что он любит Маргерит, но в этот момент ей удалось понять, насколько глубоки его чувства и насколько они легко ранимы. Она всегда задавала себе вопрос, была ли Маргерит Уайт так уж хрупка, как об этом говорил ее муж. Однако только он мог знать это наверняка.
– Да, конечно, – сказал хозяин дома почти шепотом. – Да не разделит человек тех, кого соединил Господь.
Леди Камминг-Гульд ждала, однако судья не стал продолжать. То ли он был слишком погружен в свои собственные мысли, то ли боялся, что вопросы о ней самой гостья может расценить как назойливость.
Пожилая леди глубоко вдохнула и почти бесшумно выдохнула воздух.
– Приличный человек не позволит своему другу страдать, и уж тем более погибнуть, не попытавшись ему помочь. – Она внимательно наблюдала за судьей, произнося эти слова.
Голова судьи дернулась, как от удара, а тело напряглось. Тихая комната, залитая солнечным светом, вдруг наполнилась страхом. И тем не менее Данрайт продолжал молчать.
Но его собеседница не могла отступить – теперь это было просто невозможно.
– Данрайт, мне нужен ваш совет. Собственно, именно из-за этого я и приехала к вам в столь неурочное время. Я хорошо знаю, что визит до трех часов пополудни – это дурной тон, – продолжила старая дама.
На лице Уайта появилась улыбка, которая сразу же исчезла.
– Уж вам-то совсем ни к чему извиняться! Что я могу для вас сделать?
Ну, наконец-то!
– Один человек, которого я хорошо знаю и очень уважаю, – начала Веспасия, – и имя которого не хочу называть по причинам, которые станут понятны позже, попал в лапы шантажиста…
С этими словами она остановилась. Выражение лица судьи ничуть не изменилось; казалось, оно превратилось в кусок льда. Но кровь прилила к его щекам, а затем отлила от них, и кожа стала пепельного цвета. Если леди Камминг-Гульд когда-нибудь и сомневалась в том, что он тоже стал жертвой шантажа, то теперь все ее сомнения отпали.
– Шантажируют его из-за поступка, которого он не совершал, – она слегка улыбнулась, – но доказать этого не может. Все случилось очень давно, и теперь все зависит от показаний людей, чья память стала гораздо слабее или чьих показаний недостаточно. – Старая дама чуть заметно пожала плечами. – В любом случае, я думаю, что вы, как и я, очень хорошо понимаете, что подобный шепот за спиной может нанести непоправимый урон репутации человека, и совсем не важно, будет ли все сказанное правдой или нет. Многие люди сразу же забывают о гуманности, когда им представляется возможность уколоть ближнего своего каким-нибудь слухом. Не надо далеко ходить, чтобы понять, что это правда.
