– Нет! – Питт почувствовал себя дураком. – Ничего подобного. Я просто хочу понять, как он это сделал…
– Я много об этом думал, – прервал его шеф, засовывая руки в карманы и возвращаясь к столу. – Теперь мы абсолютно точно знаем, кто преступник. И он достаточно хорошо всех нас знал, хотя бы по клубу, если только мы больше с ним нигде не пересекались. – Он откинулся в кресле, скрестил ноги и серьезно посмотрел на Питта. – Как-то раз мы с ним обедали в клубе… Не помню точно, о чем мы тогда говорили… скорее всего, о тех местах, где нам довелось побывать. Я вполне мог сказать, на каких кораблях служил. После этого он легко мог ознакомиться с моим послужным списком. Как сотруднику Форин-офис, ему это было очень просто. – Помощник комиссара холодно улыбнулся.
Суперинтендант тоже уселся, готовясь привести контраргументы, когда это понадобится.
– Точно так же он мог узнать и о карьере Балантайна, – продолжил Корнуоллис. – Удивительно, как человек может расслабиться за хорошим обедом в клубе! – Он слегка улыбнулся. – Ты ударяешься в воспоминания; а с парнем, который тебе нравится, который оказывается хорошим слушателем, да еще и изредка вставляет пару фраз про себя, ты можешь засидеться до утренних петухов. Ведь тебя никто не беспокоит и не говорит, что пора собираться… Он легко мог узнать о нас что угодно. – Корнуоллис неожиданно холодно посмотрел на Питта. – Если вы считаете, что стоит опросить стюардов в клубе, помнят ли они, как Каделл сидел за столом с кем-нибудь из нас, – сделайте это. Но все равно это ничего не докажет. Они могут не помнить этого, и потом, наши встречи могли произойти где-то еще. Ведь большинство из нас является членами нескольких клубов!
– Я не ставлю под сомнение источники его информации, – ответил полицейский. – Несколько ничего не значащих бесед, некоторые справки и чуточку воображения – больше ничего и не нужно.
– Тогда что вас смущает? Табакерка? – быстро спросил Корнуоллис. – Ну так он мог бывать у Балантайна дома! Но даже если и нет, я помню, что генерал брал ее в клуб, и я сам ее там видел. Правда, не близко. Я просто не обращал на нее внимания. Это такая вещь, которую видишь, но совсем не запоминаешь. Думаю, что Гай Стэнли тоже пользовался своей фляжкой в клубе. Есть люди, которые пьют только определенный сорт виски или коньяка. Смутно припоминаю, что он предпочитал односолодовый
[42]
.
– Вы правы, все это совсем не сложно, – опять согласился Питт. – И думаю я совсем не об этом.
Что он мог рассказать своему шефу? Были ли сомнения Веспасии чем-то более серьезным, чем просто попытка защитить память близкого человека?
– Как Каделл узнал о смерти Слинсби в Шордиче? – спросил Томас вслух. – И как он перетащил его труп на Бедфорд-сквер? Более того, откуда он знал, что Слинсби похож на Коула и поэтому может ему пригодиться? Откуда у преступника появился счет Коула и где сейчас находится настоящий Коул?
– Я не имею ни малейшего представления, почему Каделл оказался в Шордиче, – ответил Корнуоллис с недовольной гримасой. – Вообще мне кажется, что этот парень вел двойную жизнь, о которой никто не догадывался. Может быть, он играл в азартные игры? – На его лице было написано отвращение, а в голосе слышалась усталость. – А может быть, любил бои без перчаток или еще сотню разных вещей? Некоторым это нравится. Так сказать, темная сторона личности… Да вы это знаете, наверное, лучше, чем я. Может быть, он случайно оказался там в тот момент, когда Слинсби убили, и понял, что это его шанс?
– Шанс выдать его за Коула и оставить на ступенях Балантайна? – спросил суперинтендант. – Но зачем? Зачем подвергать себя риску и тащить труп посреди ночи через пол-Лондона? И что же тогда случилось с настоящим Коулом? Где же он?
– Очевидно, Каделл был человеком, который любил рисковать, – сказал помощник комиссара с некоторым раздражением. – Наверное, то, что он вел респектабельную жизнь успешного дипломата, был женат всю свою жизнь на одной женщине и вел свои дела с исключительной осторожностью, подавляло его «темную сторону». Я слышал о подобном раньше. – Руки шефа непроизвольно сжались на столе, а в его голосе зазвучало напряжение. – Боже мой, Питт, сотни мужчин ведут себя как полные идиоты! Кстати, женщины тоже. – Корнуоллис подался вперед. – Почему мы играем в азартные игры, слишком быстро ездим в каретах, скачем на опасных лошадях, влюбляемся в неправильных женщин? Почему мы иногда совершаем совершенно бессмысленные поступки – покоряем горные вершины или бросаем вызов природе, чтобы проверить себя? В девяти случаях из десяти это ничего нам не дает, кроме осознания того, что мы смогли это сделать. И ничего больше нам не надо.
– Вы думаете, что Каделл был таким человеком? – Томас не смог скрыть свои сомнения.
– Раньше я так не думал, – ответил Корнуоллис. – Но оказалось, что сильно ошибался. Я не думал, что он сможет шантажировать своих знакомых просто потому, что ему нравится демонстрировать свою силу и наблюдать, как они страдают, – добавил он с горечью. – Я просто не в состоянии понять, почему люди могут получать от этого удовольствие. Могу только предположить, что он отчаянно нуждался в деньгах – может быть, сильно проигрался – и намеревался забрать у нас все, когда почувствовал бы, что мы дошли до нужного состояния.
– Но где же все-таки Альберт Коул? – вздохнул Питт, пожевав губу.
Корнуоллис неожиданно встал и подошел к окну. Он повернулся спиной к своему подчиненному и стал смотреть на улицу.
– Я не знаю, – пожал он плечами. – Возможно, случилось простое совпадение – этот человек или уехал из Лондона, или умер. И это не имеет никакого отношения к Каделлу.
– А как же счет? – Суперинтендант не мог сдаться так быстро, и не только из-за леди Веспасии, но и из-за того, что его мозг требовал более логичных ответов.
Шеф продолжал смотреть на улицу.
– Я не знаю, – признался он. – Может быть, произошла еще одна ошибка, и на этот раз ошибся продавец в магазине… Это что, так важно теперь?
– Балантайн встречался с Каделлом по поводу поступлений из сиротского фонда, – продолжил полицейский, глядя на прямую спину помощника комиссара и на его широкие плечи. – Его волновало, что они недостаточны.
– А почему вы об этом заговорили? – недоуменно спросил Корнуоллис, поворачиваясь к суперинтенданту. – Какое это имеет отношение к… Да ни к чему это не имеет отношения!
– Вполне возможно, что вы правы, – признался Питт. – Я был в приюте, которому они помогали. Все тамошние бухгалтерские книги просто идеальны.
– А зачем вы туда поехали?
– Леди Веспасия Камминг-Гульд отказывается верить, что Каделл – преступник…
– Ну конечно! Кто бы сомневался! – Шеф пересек комнату, скривившись от раздражения. – Вдова Каделла – ее крестная дочь. Очень трудно бывает признать, что тот, в кого ты верил столько лет, оказался виновен в жестоком и гнусном преступлении. Мне самому в это трудно поверить. Мне Каделл действительно нравился. – Помощник комиссара глубоко вздохнул. – Но чем дольше она сопротивляется этому признанию, тем труднее ей будет потом согласиться с ним. Будет гораздо больнее.
