– Если вы считаете леди Веспасию вздорной старухой, которая просто отказывается признать очевидную правду, – теперь в словах Питта было больше эмоций, чем логики, – то вы очень недооцениваете ее. Леди Камминг-Гульд знала Лео Каделла еще до его женитьбы, а она женщина очень мудрая и опытная. В этой жизни она видела больше, чем мы с вами, вместе взятые, особенно таких людей, о которых мы сейчас говорим. – Речь Томаса прозвучала жестче, чем он собирался высказаться, но времени на соблюдение правил приличия у него не было.
Его собеседник покраснел. Вначале Питт подумал, что он разозлился на его резкость, но потом понял, что бывший моряк залился краской стыда.
– Простите меня. Поверьте, я очень высокого мнения о леди Веспасии, – Корнуоллис снова отвернулся от Томаса. – Наверное, завершение всей этой муки… ослепило меня до такой степени, что я перестал обращать внимание на горе других людей. – По его голосу было видно, что эмоции переполняют его. – Я так жаждал, чтобы это поскорее закончилось, что любые препятствия теперь выводят меня из себя. За это время мне пришлось передумать об очень многом, о событиях, которые я принимал на веру всю свою жизнь, о людях, которым доверял… и о мнениях обо мне тех, кого я, как мне казалось, хорошо знал. Даже в моей карьере… хотя это сейчас не важно. – Он выдохнул и повернулся к Питту: – Вам действительно надо найти Коула. Или пусть этим займется Телман. Ведь больше у нас сейчас ничего не горит?..
Прежде чем суперинтендант успел ответить, в дверь кабинета громко постучали.
– Войдите, – разрешил шеф, поднимая глаза на дверь.
Появившийся на пороге служащий выглядел очень встревоженным.
– Судья Квейд требует встречи с вами, сэр, – обратился он к Корнуоллису. – Он чем-то очень обеспокоен и говорит, что дело очень срочное.
– Впустите его, – распорядился помощник комиссара. – Питт, я думаю, вам лучше задержаться.
Телониус Квейд вошел в кабинет через секунду, и оказалось, что клерк действительно ничуть не преувеличил. На худощавом интеллигентом лице судьи была написана глубокая озабоченность.
– Прошу прощения за это вторжение, мистер Корнуоллис, – заговорил судья, после чего взглянул на суперинтенданта. – Хорошо, что вы тоже здесь, Томас. Боюсь, что произошло нечто, что меня беспокоит – очень беспокоит, – и я счел своим долгом проинформировать вас об этом происшествии на тот случай, если оно окажется для вас интересным.
Квейд выглядел сконфуженным, но настроен был по-боевому.
– Что случилось? – спросил Питт, почувствовав, как сердце его ушло в пятки. Странно, но он совсем не удивился происходящему.
– Данрайт Уайт только что отказался от рассмотрения в суде дела, которое было закреплено за ним. – Телониус быстро перевел взгляд с Корнуоллиса на Питта и обратно. – Дело довольно серьезное: о многотысячном мошенничестве в одном крупном инвестиционном фонде. Его отказ доставит всем очень большое неудобство и отложит слушания до тех пор, пока новый судья не ознакомится со всеми сторонами этого дела.
Корнуоллис неподвижно замер на месте, затем спросил без всякой надежды:
– Он что, заболел?
– Именно так он и сказал, – ответил Телониус, – но я видел его вчера вечером в опере, и он был в отличной форме. – Губы судьи сжались. – Так получилось, что я знаю его врача. Я набрался смелости и позвонил ему сразу же, как только услышал эти новости. Боюсь, что мне пришлось ему солгать. Я спросил, в какой госпиталь увезли Данрайта, так как хочу послать ему письмо и помочь, если он в чем-то нуждается. Было очевидно, что врач не понимал, о чем я говорю, и предположил, что я, должно быть, ошибся. Естественно, человек может заболеть и остаться дома, не ставя при этом в известность своего врача, но на Данрайта это совсем не похоже. Он человек дисциплинированный. И в любом случае, если бы ему стало плохо, за врачом послала бы миссис Уайт.
Корнуоллис хотел было предложить какое-нибудь правдоподобное объяснение услышанного, но передумал и закрыл рот. Он не заметил, как его тело вновь напряглось, а с его лица исчезло выражение покоя.
– Мне кажется, – печально сказал судья, – что письмо по какой-то причине запоздало. Уайт мог подумать, что у Каделла были сообщники и что угроза все еще существует. – Он опять посмотрел на своих собеседников. – Я не знаю, что вы обо всем этом знаете, но если вы уверены, что Каделл был один, то вам надо уговорить Уайта не отказываться от слушаний. Если же вы в этом не уверены, то надо продолжать работать. Мне кажется, что дело еще не закончено.
Помощник комиссара посмотрел сначала на Томаса, а потом на судью.
– Мы не знаем ответов на эти вопросы, – честно признался он. – Мы как раз обсуждали их перед вашим приездом. Нам точно неизвестно, чего хотел Каделл. Мы думаем, что он собирался вымогать деньги, но это только наше предположение. Еще мы предполагаем, что он действовал в одиночку, хотя это может быть и не так. – Его голос был напряжен. Тот страх, с которым Корнуоллис, казалось, только что распрощался, снова вернулся и как будто бы даже усилился. Неожиданно к капитану опять вернулся измученный вид, и кровь отлила от его щек. Эффект от хорошего сна и обеда, съеденного накануне в спокойной обстановке, исчез.
– Думаю, мне пора навестить мистера Уайта, – тихо сказал Питт и взглянул на Квейда. – Вы не согласитесь проехать со мной? Он ведь может просто отказаться принять меня. Может передать мне через дворецкого, что слишком болен. Мне сложно будет спорить и ссылаться на то, что за его врачом никто не посылал.
– Я сам хотел предложить вам это, – согласился Телониус. – Думаю, я смогу уговорить его принять нас, сославшись на какие-то рабочие вопросы, если ничто другое не поможет. Он не сможет отказаться обсудить их со мной, несмотря на состояние его здоровья. – Судья состроил печальную гримасу. – Не знаю, чего я хочу больше – чтобы он говорил правду или чтобы лгал…
Оказалось, что это было мудрое решение. Когда дворецкий открыл дверь, на лице его был написан холодный отказ, приготовленный для любого, кто попытается нарушить покой его хозяина. Однако когда Квейд представился и объяснил причину своего визита, слуга понял, что не в его компетенции отказывать судье, и беспрекословно отнес его карточку своему хозяину на серебряном подносе.
Он вернулся через несколько минут с мрачной физиономией.
– Мистер Уайт не очень хорошо себя чувствует сегодня утром, сэр, как я вам уже говорил, но если ваше дело такое уж неотложное, то он вас, конечно, примет. Он надеется, что вы сделаете ему одолжение и подождете несколько минут, пока он приведет себя в порядок и спустится вниз. – Это звучало как утверждение, а не вопрос.
– Ну конечно! – ответил Телониус с пониманием и уселся в одно из громадных кресел в кабинете, куда их проводил дворецкий.
Питт не мог избавиться от мысли, что это была одна из немногих комнат в доме, где их не могла побеспокоить Маргерит Уайт. Данрайту не придется объяснять ей причину их визита.
Они ждали в полном молчании. Несколько раз суперинтендант пытался что-то сказать, но потом отказывался от этой мысли. Да и о чем было говорить? Прежде всего они должны были понять, получил ли Уайт еще одно послание от шантажиста или он действительно серьезно заболел. Если он получил письмо, то волнения и отчаяние предыдущих недель могли довести его до такого состояния, что он полностью растерял остатки мужества и решил прекратить сопротивление.
