– Эээ… Ну, если проблема только в этом, то я могу двинуть речь!
От такой наглости госпожа Танея растерялась на целую каплю, но тут же вернула меня с небес на землю.
– Нет, дорогая, двигать ты будешь мочалкой по тарелкам. И котлы тебя явно заждались. Все будут на празднике, а ты, как обычно, Золушку изобразишь. Нужно же кличку оправдывать?
Философски рассудив, что месть – удовольствие, а за удовольствия нужно платить, я с самого утра поплелась на кухню.
Наша школа, если я еще не говорила, находилась под личной опекой Королевы, именно поэтому я сюда и попала. Раз в пять лет кто-нибудь из королевской семьи приезжал с инспекцией, да еще и на выпускной традиционно целый аристократический отряд прикатывал. По слухам, в этот раз ждали младшего сына монаршей четы.
Школу выскоблили, вылизали, застелили парадную лестницу ковровыми дорожками. Еще не успевшую зазеленеть траву выкрасили в ярко-салатовый цвет, а деревья и забор побелили силами учеников факультета «Управления элитными домами и Организации светских мероприятий», заодно показав первогодкам на практике подготовку к этим самым мероприятиям…
На сарай, безжалостно разрушенный неумолимым временем, накинули полотно с изображением нового сарая, нарисованного по спецзаказу пятью безработными художниками. Директор школы явно молился про себя, чтобы инспектору не пришло в голову подойти поближе к кособокому строению… Двор заново вымостили свежим кирпичом в рекордные сроки… В общем, ничего нового, всё как всегда…
Ровно в полдень взревели трубы, и в ворота на всех парах вкатила черная с позолотой карета в сопровождении десятка бравых гвардейцев в парадных мундирах верхом на элитных вороных жеребцах. Пуговицы на мундирах сверкают – аж глаза слепят!
Дверку кареты услужливо распахнул наш привратник Дерутий, по такому случаю сменивший обычный тускло-синий затертый фрак на изысканный бархат темно-вишневого цвета – одно это зрелище многого стоило!.. Но тут я получила половником пониже спины от тети Салины, спрыгнула с широкого подоконника и вернулась к своим непосредственным обязанностям.
Меня ждал огромный котел, пришлось положить на бок эту гигантскую посудину и практически забраться внутрь со смесью песка и золы – ничто больше этот нагар не берет! Возникло искушение наплевать на все предосторожности и использовать магию, но я привычно подавила этот порыв и терпеливо заёрзала тряпкой по чугунному боку.
Позже Эстан рассказывал, как его занесло к нам на кухню. После бестолкового блуждания по коридорам, аудиториям и общежитию у принца пересохло в горле (подозреваю, – от попыток перекричать «экскурсовода», коим выступил магистр физического развития господин Тирий, вполне способный заткнуть за пояс самую болтливую базарную торговку), и, проходя мимо кухни во время инспекции столовой, принц решил попросить водички.
Разумеется, протоколом предусмотрено, чтобы воду ему подавали привозную – минеральную из источника в Пограничных горах, в фужере даритского хрусталя и, непременно, на серебряном подносе. Беда в том, что принц протокола не знал.
Он просто заскочил на кухню, спросил у выпучившей глаза тети Салины, где питьевая вода, потом взял (о, ужас!) оловянную кружку, зачерпнул воды из бочки, выпил, сказал спасибо, подмигнул мне и выскочил обратно в столовую.
К слову сказать, магистр Тирий и не заметил отсутствия главного экскурсанта, продолжая захватывающий рассказ о том, где, как именно и чем питаются воспитанницы в Школе.
Столбняк с тети Салины сошел только после глухого покашливания (глухим оно было, потому что я старательно кашляла внутрь большого котла, который, к тому же, выдавал совершенно жуткое эхо, превращая обычный кашель в утробный хрип подыхающего дракона).
Она села на табурет, ничего не замечая вокруг – такой человек стоял перед ней, говорил с ней, пил воду из ее бочки!
Ха! Знала бы она, кто ей котлы чистит… Наверное, вообще заикаться бы начала. Особенно, при воспоминаниях о применении половника в целях, никак не связанных с кулинарией.
Я потерла упомянутую «цель» и тоже глубокомысленно уставилась на наш закопчённый потолок. Причиной несвойственного мне приступа мечтательности была вовсе не фамилия Эстана – она на меня, в отличие от тети Салины, впечатления как раз не производила, а вот его изумительные глаза цвета осеннего неба…
Тиона так и не узнала, кто ей обеспечил веселую зеленую сыпь, но была бездоказательно уверена, что это – моих рук дело. Даже не знаю, почему это пришло ей в голову.
Предъявить она мне ничего не могла. Старшая Воспитатель – дама не болтливая, все проблемы предпочитает решать лично, сор из избы не выносит, а Тиона ей нравилась не больше, чем мне. Так что, не считая внеочередного дежурства, можно сказать, что мне всё сошло с рук.
Наш факультет целительства вообще пользовался славой самого безалаберного. Люди у нас учились талантливые, творческие, и нереализованная творческая энергия нещадно требовала выхода.
Как и все гении, юные целители делились на две категории – одни пытались навязать обществу свои правила, другие от этого самого общества самоустранялись.
На деле это выражалось в том, что половина факультета занималась активной общественной жизнью, проводили благотворительные акции, типа «Вылечи юродивого бесплатно – Выиграй золотой стетоскоп в подарок», или митинги – «Целители за сенат!», или создавали больницу для беспризорников.
Я относилась к другой половине. Вопреки законам математики, она была меньше первой.
С детства не любила всякие сборища, предпочитала книги и потихоньку занималась магией, чтобы не потерять навыков. Хотя в Тальсске уже лет тридцать, как магию с определенными ограничениями разрешили, память о Черной Инквизиции не давала носителям Дара спать спокойно.
Раньше я жила в другой стране, где магию признавали и искусством, и наукой. Где во главе государства стоял Маг, и если старший сын или дочь (власть передавалась прямым наследованием по старшинству независимо от пола) не обладал магической силой, власть переходила не к нему, а к следующему в списке наследования, этой силой обладавшему. В итоге именно этот закон и привел к неприятностям – старшие дети бывают очень обидчивы…
В общем, так вышло, что до четырнадцати лет меня учили тому, что уже четыре года я вынуждена скрывать и практиковаться тайком, по ночам. Об этом знала только Дасма.
Впрочем, Дасма знала обо мне всё. Мы делили одну комнату в общежитии больше четырех лет, и она была единственным моим близким человеком.
Училась Дасма на факультете «Управления элитными домами и организации светских мероприятий». Экономка и тамада в одном флаконе, только на порядок дороже.
После лекций Дасма бежала на работу, в один из богатых домов – гоняла горничных и изводила повара. По крайней мере, я себе примерно так представляла ее должностные обязанности.
Еще она периодически занималась подготовкой балов, праздников и других светских мероприятий. Видела я её только по ночам и в редкие выходные дни, когда нас отпускали по домам.
