Книга Надежда Ростона, страница 4. Автор книги Эленора Валкур

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Надежда Ростона»

Cтраница 4

Стунька, наш конюх, заканчивал уборку в конюшне – размашистыми бросками перемещал содержимое последнего денника в погнутую тачку. Занятие привычное, доведенное до автоматизма. Он погрузился в свои мысли и заметил меня только, когда я подошла уже вплотную. От него разило потом и чем-то немного крепче молока.

– Опять на рыбалку? Мне привезешь на уху?

Я частенько подкидывала ему часть улова в обмен на молчание о тайных ночных отлучках. Он обязан отмечать, когда лошади возвращаются в конюшню, дабы соблюдалась дисциплина. В комнате меня покрывала Дасма, а на конюшне – Стунер. Мужик он бывалый, хоть и любит прикладываться к бутылке, но меру во всем знает, а главное – на него можно положиться в случае чего.

– Извини, у меня другие планы. На ночь можешь нас не ждать, закрывай конюшню.

– Что, наконец-то хахаля в городе нашла? – обрадовался он, вытирая пот со лба рукавом выцветшей крутки.

Вот всем нужно всё знать! Даже конюх лезет в мою личную жизнь.

– Может быть… – загадочно ответила я, решив не разочаровывать народные массы.

– Да… Жаль! – вздохнул Стунька и снова взялся за лопату.

Я улыбнулась, затянула последний ремень и вывела Колокольчика из ворот конюшни.

С погодой мне везло. Сухо и не жарко, так что до Типина я добралась быстро.

Село, в котором мы с тетей жили в эмиграции, было довольно большим, но, как и все порядочные ведьмы, мы поселились за частоколом, в лесу, в заброшенной сторожке.

Раньше там жил лесник, но границы Заповедника изменили, отделив селянам немного больше лесных угодий, чтобы они могли избежать искушения охотиться на королевских землях, и к нашему появлению сторожка пустовала.

Пустовала она и сейчас. Похоже, убирать бурелом некому. Это хорошо, значит, никто после нас там не жил. Впрочем, не удивительно. Кто бы покусился на старый развалившийся уже почти домик с оторванными ставнями и прогнившей крышей?

Я порадовалась, что оставила Колокольчика у коновязи в придорожной харчевне, через эти завалы он бы не прошел.

Замок открылся от моего прикосновения, но с таким натужным скрипом, что я вздрогнула. Дверь послушно распахнулась, я вошла в помещение, которое некогда служило мне домом. Новым домом, где пришлось выстраивать новую жизнь, так непохожую на предыдущую.

В нос ударил запах сырости и плесени. Повсюду лежал толстенный слой пыли, под потолком дремала летучая мышь. Слезы встали в горле колючим комом – ладно, было и прошло.

Стараясь больше не смотреть на следы запустения, я подошла к печи, нашла нужный кирпич, начертила на нем кусочком угля нужную руну.

Кирпич отъехал в сторону, открыв нишу. С опаской (вдруг там гадюка поселилась?) сунула руку и извлекла приличных размеров сверток, за которым и пришла. Развернула мягкую кожу, проверила – всё на месте.

И уже не оглядываясь, ушла, не удосужившись закрыть дверь, – чем быстрее домик разрушится окончательно, тем лучше для меня. Появилась мысль всё сжечь, но до Типина всего полторы версты, набегут с вёдрами, ручей-то вон, рядом совсем, а мне шум ни к чему.

До заката я успела заглянуть к тёте. Старое селянское кладбище раскинулось в пролеске за пригорком. Могилка заросла, но в этот раз у меня не было времени привести всё в порядок. Я сунула сторожу несколько мелких монет, чтобы он все сделал сам.

Постояла с ней, поговорила…

Все же это она меня спасла – в мальчиковой одежде провезла через границу. В отличие от других членов семьи, ее лица никто не знал, да и то, что она гостила у нас, когда все случилось, никому из ныне живых известно не было.

Сестры Кёрти похожи, а я похожа на маму, так что все принимали меня за дочь Сияны.

Впрочем, здесь ее знали как Дарэну. Имена ведь тоже пришлось поменять. Я свое просто сократила от звучного «Ясмия» до скромного «Мия», а тетя Сияна взяла имя бабушки по материнской линии. Учитывая пережитое, в горькой насмешке над судьбой мы назвались Погорельскими.

Жилось нам неплохо. В Типине всегда была работа, без куска хлеба мы не сидели. Потом мальчишка принес болотный мор. Тётя выходила его, не допустила распространения заразы – магия исцеления давалась ей лучше всего. Только себя излечить она уже не сумела.

А через луну после похорон в заповедник нагрянула королевская охота. Придворные пажи, молодые дворяне на роскошных лошадях, своры породистых гончих. Шальной олень с огромными от страха глазами вылетел мне навстречу, а за ним следом – стрела, она попала мне в плечо. Теряя от боли сознание, я смутно запомнила лишь чьи-то испуганные серые глаза…

Потом – госпиталь и школа. Кто-то заплатил за все годы обучения вперед. Мне было четырнадцать, я осталась одна на всем свете, а тут появился кров, пища и интересная учеба, и я решила изображать деревенскую девочку, так удачно подставившуюся под стрелу неизвестного аристократа.

Я положила на холмик букет первоцветов. Подумала и наложила на него легкое заклинание неувядания. Потом попрощалась с тётей и пошла забирать Колокольчика.

От широкого жеста владельца харчевни (переночевать с сезонной скидкой в компании клопов и тараканов) я отказалась – погода стояла хорошая, переночую где-нибудь под сосенкой в Заповеднике – не впервой.

Я любила Заповедник – сосновый бор с примесью маленьких елочек, ковер сухой хвои под ногами. Остановилась у ручья, расседлала и привязала Колокольчика, сварила нехитрый ужин и с чистой совестью легла спать.

А вот утро началось нестандартно.

Я проснулась оттого, что кто-то неподалёку насвистывал песенку. Мелодия знакомая и симпатичная, я ее знала. Там еще слова такие забавные, про пастушка и пастушку, которые, поглощенные друг другом, напрочь забыли о вверенных им овцах.

Примерно одно деление я соображала, не птичка ли это чирикает, а когда всё поняла, то подпрыгнула, как на пружине, мгновенно распахнув глаза. И тут же плюхнулась обратно. Ущипнула незаметно себя за ногу. Нет, не сон. Хотя очень похоже на мои сны в последнее время. От неожиданности я ляпнула:

– А ты что тут делаешь? – и осеклась.

Ой! Разговариваю с ним, будто мы старые друзья, а он-то обо мне понятия не имеет, к тому же он – принц, еще как арестуют за неуважение к короне.

С другой стороны, его титул на лбу не написан, к моему счастью титулы вообще редко на лбах пишут, так что я знать его в лицо не обязана.

Вот его отца – это да, его каждый подданный в лицо знает, у меня самой в кармане несколько таких портретиков, отчеканенных на серебре и меди. А делать монеты с королевскими третьими сыновьями еще ни одно государство не додумалось.

Так что передо мной неизвестный молодой человек благородного, правда, происхождения (вот это как раз на лбу написано), что, впрочем, все равно не дает мне права ему «тыкать».

Принца, однако, ситуация откровенно забавляла:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация