– На выставке на той! Все понимали, о чём речь. Подходят трое огромных парней, навязчиво предлагают купить фанерку, объясняя, что именно это и есть тот самый Маковский.
– Ну да, испугались.
– А были бы понастойчивей, возможно, и продали. Недорого, но продали бы. У нас лица небритые, глаза голодные, да, если жрать хочется, злые на весь мир. Художник тот перекрестился, когда ушли от него. И спровадил нас туда, в институт Грабаря. Верно, сильно посмеялись над собой, как мы их напугали, а они ловко отправили нас к ещё более маститым, известным людям. Так запросто.
– А профессор, вот чудак! Не сказал, а подыграл им.
– Но когда про Маковского заговорили, серьёзно нас принял. А когда увидел, подумал, смеются над ним, что ли. Но не развенчал наши мечты. А как он произнёс: «Таким вещам здесь не место»!
– Надо так впороться! Старина Маковский! Старина Маковский! – и Славка заснул с мыслью «А как всё начиналось!»
Ты чё! Простата
Перед входом в клинику «Всё для планирования семьи» остановился тёмно-синий сто сороковой «Мерседес». Значок «LONG» подчёркивал статус – «первый среди равных» между немецких собратьев.
Из машины вышел светловолосый типаж гренадёрского сложения и окликнул друга:
– Генок. Ты чего расселся? Идём.
Гена, откинувшись на сиденье, блаженно вслушивался в музыку. Не открывая глаз, брякнул:
– Не-е. В машине посижу. Покайфую. Иди один.
Друг неодобрительно ойкнул, но зная, чем разжечь интерес, наставленчески прогундел:
– Идём. Девок настоящих посмотришь. Клиника частная. Врачихи и медсёстры – все как на подбор. Познакомиться с нормальным человеком не хочешь, что ли?
Гена приоткрыл глаза, поводил ими задумчиво и оптимистично поспешил за другом.
В дверях их ждал известный профессор. Измерив их вид подумал: «кремлёвские омоновцы, только в штатском». Но упреждённый об одном бесплатном посетителе вежливо спросил:
– Михаил, так вы вдвоём? – и показал на Гену.
Не глядя на профессора, Миша даванул:
– Там видно будет.
Гиревидные плечи Гены под мягкой кожаной курткой, заросшие густые чёрные волосы, спадавшие на них, делали его похожим на Джо Дассена.
В коридоре Миша негромко и нагло сказал другу:
– Клиника лучшая в Москве. За всё уплачено сверху.
На правах старшего зашёл в кабинет уролога, с которым разговаривал профессор, лукаво кидая взгляд на дверь и вошедшего. Увидев, сразу замолчал и удалился.
Врач показал на каталку с высокими никелированными ручками для лежачих больных и предложил лечь на неё.
Миша залез и, еле удерживая равновесие и стоя на коленях в рост, спросил:
– Зачем?
Врач, вознамерившись блюсти всё по Гипократовской чести, продолжал:
– Теперь снимайте брюки и нижнее бельё. Вставайте на четвереньки.
Говоря, врач отошёл в угол кабинета. Надел перчатки и поправил привычным движением каждый палец.
Слушаясь указаний, Михаил по инерции готовился, но, вдруг увидев указательный палец врача, приготовленный, чтобы залезть ему в одно межбулочное место, резко спрыгнул с кушетки. Не будучи зафиксированной, она откатилась.
– Ты чё, прохвост! Ты чё надумал?!
Врач всё понял. Испуганно отбежал и начал перебирать книги на столе. Отыскав нужную, извиняющимся тоном начал убеждать:
– Вы не верите. Вот книга. Для точного анализа надо помассировать простату.
На что услышал более убедительное возражение:
– Слышь, простата. Мне точность не нужна. Мазок вот возьми. Хватит тебе поизучать. Потом расскажешь.
После взятого анализа догадливый Миша предложил врачу:
– Там в коридоре второй. Если есть тяга помассировать, я крикну.
С надменным лицом Гена сидел на диване напротив двери. Майка вздымалась на нём, как на римском легионере. Накачанные длинные ноги в джинсах и замшевых модных туфлях, как речные пороги, перегораживали проход. Дверь открылась. Вышел Миша и самодовольно доложил приятелю:
– Чё развалился? Иди. Халява.
Гена только и понял: можно провести бесплатный анализ. Машинально встал и скрылся за дверью в кабинет.
Через несколько минут дверь начала приотворяться. В щели показались нос и любопытные глаза Миши. Постреливая глазками, он наблюдал за картиной и вслушивался в скрип ходуном ходившей под тяжестью Гены кушетки.
Гена на четвереньках, почему-то с обнажённым торсом крепко ухватился за ручки. Весь бугристый, вылитый из мышечной массы, словно из пластилина, покачивался в такт указательного пальца врача. В унисон звуку «уу-ии, уу-ии» двигались вращающиеся колёса кушетки и свисающая чёлка парня. На его мраморном лбу светилась чудовищная испарина. По-собачьи грустные глаза говорили о том, что он потерял самое дорогое на свете. Во всё плечо растеклась крупная отчётливая татуировка: парящий с неба на парашюте череп в берете и многозначительная надпись: «ВДВ».
Сдерживаемый другом натиск врача, растерянное лицо, неживые мутные глаза и мученическая обстановка расшевелили щель в двери, и оттуда послышался напев:
– Друг в беде не бросит,
Лишнего не спросит –
Вот что значит
Настоящий, верный друг.
После чего дверь плавно закрылась.
Перед сидевшими клиентами, ожидавшими свою очередь, в открытой двери встал какой-то маленький сжавшийся человек, в два раза меньше того, прежнего, заходившего вне очереди. Отсутствующий вид, вытянутые руки искали косяк, чтобы удержаться в равновесии. Перед тем, как вступить в коридор, он замер и повернулся в полубок, чтобы не застрять. Тут же послышался победоносный возглас друга Миши:
– Слышь, десантура. Штаны надень – развесил. Народ пугаешь.
В машине ехали тихо. Отрешённое состояние Гены требовало молчания. Через какое-то время он решился выдвинуть обвинение другу:
– Какого хера ты меня туда привёл? – во фразе прозвучала вселенская злость с намерением выставить своего друга Мишу во всей мерзости и гадости.
На что тот спокойно, не глядя на него, схладнокровничал:
– А что! Тебя, такого здоровяка, силком, что ли, затащили и усаживали? – сказанное уверенно и рассудительно подействовало, как холодная вода с похмелья.
В бурном море эмоций слов не было. Гене в голову хлынул гневный жар. Из ноздрей пошёл пар, он засопел.
Миша сочувствующе и успокаивающе, наконец, поддержал друга, переходя на доверительный тон:
– Я знаю, чего ты хочешь сказать.
Тот молчал, не желая повернуться к товарищу. Миша ещё раз сделал шаг на попятную:
