— Буквально важное правительственное задание?
— Ну, да, вроде этого. А мужикам нашим наплевать на все с высокой колокольни. Ходят и нам говорят, курите, пацаны, курите. У нас скоро штаны желтыми станут от никотина. А им все нипочем! Ну, если все равно, то чего мы-то сердце и руки рвать должны? Поняли, что фиг нам удастся пораньше удрать со стройки, тоже разделись, загораем. Тут и время обеда подошло, пообедали. Покурили. Покемарили в теньке, смотрим, уже почти шестнадцать часов, а то, что мы вырыли в начале дня, так и все. Ни на сантиметр наши наставники не продвинулись. «Очко», скажу честно, немного сыграло. Сейчас придет прораб, а они скажут, что мы — бездельники, ничего не сделали, а то, что наше — это они сделали. Тут закатывает на стройку трактор «Беларусь» — «петушок», у него сзади ковшик экскаваторный. Мужики к нему, мол, Колян, выручай! Так вот этот трактор нам за полчаса вырыл то, что мы всей бригадой должны были за смену сделать!
— Два курсанта КВВКУС заменяют «Беларусь», а один курсант с лопатой заменяет экскаватор!
— Нам бы этот «Беларусь» сюда — он бы за полчаса взводный окоп бы отрыл!
— Точно!
— Эх!
— И не надо было бы пачкаться! Спрыгнул бы в окопчик, Чехоев подошел бы, остолбенел от удивления и ушел бы. А потом трактор закапывай то, что вырыл. Час делов, и все довольны. И тракторист, ему вечером на бутылку хватит, мы все вместе, что чистые и по пятерке получили, и Чехоев, что мы такие молодцы.
— Эх, где же ты тракторист?
— А вечером стираться и сушиться утюгом!
— Хреново!
— И не говори!
Потом мы бегали — шли в атаку. Чехоев бросал взрыв-пакеты, мы падали на землю, укрываясь от разрыва «гранат», «мин», «снарядов». Во время очередного такого прыжка в сторону:
— Твою душу мать!
— Что там?
— Прямо плечом в коровью лепешку!
— Сухая хоть?
— Свежая, блядь!
— В лагерь в конце строя пойдешь!
— Лучше вне строя, сзади, чтобы не вонял и о нас не обтирал!
— Зараза!
— И жрать будешь отдельно!
— Да такая, что запах коровьего дерьма, может, отобьет запах еды!
— Вот и садитесь рядом!
— Скажи спасибо, что не в человечье!
— Откуда тут человечьему-то взяться?
— Откуда, откуда, от сорок первой роты!
— Ну, эти могли «заминировать», чтобы служба медом не казалась!
Потом нам раздали компенсаторы. Скручиваешь с дульного среза насадку и накручиваешь этот компенсатор. Чтобы газы от сгоревшего пороха не выходили сразу наружу, а немного тормозились, возвращая поршень газового механизма назад, передергивая затвор автомата.
И снова вперед! Взвод уже разделен надвое. Одни атакуют, другие обороняются. Вперед!!!!! Ура!!!! И бежишь вперед, поливая огнем впереди себя. И твои товарищи, которые уже тебе не товарищи, а противники встречают тебя огнем ответным. И стараешься, уворачиваешься.
В холостых патронах хоть и нет пули, а все равно страшно, да, с учетом того, что лепестки, что закрывают гильзу, говорят, вылетают. Могут реально ослепить, а при самом неудачном раскладе и убить на хрен! А это — нехорошо! Ходят байки, что в некоторых странах на учениях каждый восьмой патрон — боевой. Не пригнулся, и все! Привет родителям!
Вот и бежим вперед, памятуя, что можно стать инвалидом.
Подбегаем к линии обороны противника.
— Гранаты к бою! — командую я.
— Гранаты к бою! — кричит в ответ противник.
И друг в друга летят «гранаты» — деревянные болванки. Наша задача сходу захватить противника. А он стоит и, кидая «гранату», выцеливает, чтобы по голове попасть!
Летят мимо деревяшки, остаются далеко за спиной.
— Ур-р-ра-а-а!!!! — кричим мы и бросаемся на противника.
— Ур-р-р-ра-а-а! — кричит противник и бросается на нас.
Почти в упор, но чтобы не поранить, выстреливаем друг в друга последние холостые патроны.
Вытираем пот. Кто победил? Пес его знает. Вернее, не пес, а полковник Чехоев, который смотрел со стороны на наше побоище и что-то помечал в своей тетрадочке.
До обеда отвоевали. После обеда снова занятия по тактике. Теперь уже рисовали карточки, принимали решение за командира отделения в бою. Как в атаке, так и в обороне. Оказывается, карточка нужна в том числе и для прокурора, и особиста, если ты по ошибке кого-то из своих накроешь огнем, то нужно точно потом знать, кто виноват и кого к стенке ставить по законам военного времени. Либо бойца, который карточку неправильно составил или его командира, кто неправильно ему задачу поставил и не проконтролировал, что он все правильно уяснил.
— Так война все спишет!
— Эх, чама, — ласково обратился Чехоев. — Война может и спишет, вот, ежели ты замполита по ошибке завалишь, то тебе не то, что война спишет, тебя в расход спишут. Потому что — это уже политическая акция или террористическая. За командира так не спросят. Командиров много. Командир взвода рассчитан на три атаки и по херу, с какой они стороны будут. Командиры — расходный материал. А замполитов мало. И вот их берегут, как проводников политики партии и государства. Только вот они, если будут сомневаться в вашей верности этому делу, могут вас на фронте и расстрелять, как неблагонадежный элемент.
— Значит, с замполитами на фронте надо ухо востро держать?
— И не только на фронте, но и в мирной жизни. Они могут всю карьеру зарубить. Точно также как и особисты. Ляпнешь что-нибудь, не подумавши, а они тебя за бока, да мягкие места и на вертел. А, может, ты служишь-служишь, и вроде как лучший взвод у тебя или рота, а дальше тебе ходу нет. И не можешь ты понять, почему. И когда к командиру приходишь и задаешь вопрос в лоб, а отчего же так, товарищ командир? А он уже и младше тебя и правду сказать тебе он не может. Потому что ему приказали, что такому — то ходу не давать и задвигать его в Тмутаракань на повышение.
— Понятно. Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут!
— Могут и похлеще фронта засунуть.
— Да, ну?
— Эх, чама, могут и в мирное время засунуть туда, что сам будешь командование рапортами заваливать, отправьте меня служить в Афганистан! Для выполнения интернационального долга! Все, что угодно, чтобы вырваться с уранового рудника или малярийного болота. И семью там держать нельзя, и сам загибаться будешь. Поэтому — лучше воевать, чем гнить заживо, отсчитывая срок службы не по выслуге лет, а по выплюнутым зубам и по толщине медицинской карточки с новыми диагнозами.
— Ну, нас-то в Афган готовят!
— Так, поэтому, учитесь, учитесь воевать. Учитесь побеждать, сохранять людей. Жизнь солдатская — самое важное, что у вас будет. Потеряете в бою свою драгоценную радиостанцию — плохо, но пришлют новую, потому что без радиостанции никак нельзя войсками управлять. А вот потеряете бойца в бою… Конечно, другого пришлют, только выжившие тебе верить не будут, не командиром тогда у них будешь. А изгоем. А когда солдат в командира верит, то тогда он и грудью своей его прикроет от снайперской пули, и не сдаст никогда ни замполиту, ни особисту, пусть он даже у них агентом будет. Проверено это уже десятилетиями службы. И вы поймете это. Только слушайте старого полковника сейчас, вбивайте себе в свои пустые пока, с военной точки зрения, головы, чем потом на солдатской крови будете учиться. И помните самую главную заповедь! Ни в одном учебнике по тактике не вычитаете! А тактику нужно любить! Кто любит тактику — ездит на «Волге», а кто не любит — на ишаке! Так вот, мудрость эта такова, товарищи курсанты! Ее не надо записывать, потому что это — величайшая военная тайна, и ее нельзя писать, иначе враг украдет ваш конспект или сами его проебете!
