— Когда учился в школе — любил в выходной покататься на лыжах. Было время!
— А сейчас любишь?
— В гробу видел эти дрова, и выходной тратить на лыжи!
— Я тоже возненавидел как лыжи, так и лыжников! Вместо того, чтобы просто поспать, каждый выходной на эти долбаные «500 километров» топать, да, еще и на скорость!
— Я с девчонками знакомился на лыжне!
— Можешь в увольнении познакомиться на лыжне. Земцов оценит, что ты пошел в увал и катался на лыжах!
— Нет! Лучше в пельменную и сто грамм водки!
— Не надо о еде! Живот уже сводит! Жрать хочется!
Вот и полигон. Темно уже. Ориентируемся по постам, там ярко светят прожектора. Топаем пешком, дрова-лыжи на плече. Палки — в руках. Помогают не упасть на тропинке.
Жить в палатках. Двойных. Это когда одна палатка одевается на другую. Говорят, что есть еще байковый утеплитель, он как палатка, сначала одевается он, потом — палатка. Но у нас по упрощенному варианту. Там же есть и штатная печка — «буржуйка». Дрова — в лесу. Прием пищи — на улице. Из котелков. С горячей водой просто — ее нет. Дневальный по роте греет, наливает в умывальники, но на двадцатиградусном морозе она быстро остывает. Электричества нет. Но чтобы был подшит, побрит. Твои проблемы, сложности, и ни кого они не волнуют. Те, кто сумел протащить контрабандой вшивник — не мерзнут. Остальные же… Зябко. От каждой палатки назначается истопник. После обеда освобождается от занятий и его задача — растопить печку, что успела остыть с утра, всю ночь поддерживать в ней огонь. К приходу сослуживцев, замерзших на занятиях, вскипятить пару котелков чая, чтобы можно было согреться горяченьким. Водку, что принесли с собой, приговорили в первый же вечер.
Наивные товарищи офицеры полагали, что мы выдохлись и в первый же вечер не проверяли по палаткам наше присутствие. Но они не рассчитали наши силы. И мы и водку пили, и дисциплину хулиганили! Многие отправились в самоход в Ягуновку на лыжах к своим зазнобам. Только под утро пришли. Но и водки принесли с собой. Чтобы не им одним удовольствие получать в этой жизни! Так что — живем!!!
Вечером — второй ужин в палатке. Хлеб, сало, консервы, водка, чай!
Наши узбеки и водку пили, и сало трескали.
— Умид, а то, что сало едите, Аллах не будет ругаться?
— Аллах — в Узбекистане, а мы — в Кемерово, и когда он не велел сало есть, он не знал, что Сибирь существует и военное училище!
Порой на занятиях, когда были морозы под минус тридцать, все ели, включая и Умида, и Икрома, сало без хлеба. Хочешь сразу глотай, хочешь рассасывай, как леденец. Сало в армии — это вещь! Это жизнь! Ну, а водка — слеза Божья. Ученые — бестолковейшие создания — бьются над созданием источника чистой энергии. А не нужно изобретать велосипед. Все уже создано и изобретено до нас! Водка и сало — источник вечной энергии и жизни!
Выпил водочки прозрачной, что откопал в сугробе, при минус тридцати, она там с вечера хранилась, рядом шматочек сальца отрыл. Разлил с товарищами по кружкам алюминиевым, сальцо накромсал, как получилось, на хлебушек черный положил… Водочка ледяная скользнула в рот, растеклась по телу мгновенно негой томной теплой, и сало сверху в организм на хлебушке поместил!!!.. Восторг! Радость! Желание жить! Это есть источник вечной энергии! А после третьей стопочки появляется желание размножаться! Оставить, так сказать, после себя след на Земле, кучу наследников, желательно от многих девушек! Хотя, честно-то говоря, и не думаешь о наследниках, лишь о самом процессе производства, о его механической части! Вот и ложишься спать в палатке на полигоне, и ты уже не замерзший, с окоченевшими конечностями, коим был час назад, а уже вполне счастливый курсант. И спишь, и снится тебе не корявая морда старшины, и не строевая выправка мучителя командиры роты, а девочки, которых ты не видел никогда, но, возможно, что они также ждут тебя, мечтают о тебе, как о мужчине! Вот это я понимаю водка и сало!!! Это ВЕЩЬ!!!
Занятия. В, принципе, то же самое, что и летом, только с поправкой на зиму. Главное — согреться! И личный состав согреть. Как выжить зимой в лесу, не обморозиться, как маскироваться, устраивать засады. Минировать тропы. Как привязывать гранаты к веткам деревьев. Как различать снайперов на деревьях, да, и многое что еще…
Оказывается, метр снега держит автоматную пулю. Если еще и облить водой бруствер, то и покрупнее калибр будет держать. Если нарубить лапника на дно окопа для стрельбы лежа, то можно не отморозить свое «хозяйство», когда валяешься в ожидании противника или под обстрелом.
Ну, как копать землю зимой — это мы уже поняли. При желании выжить советский курсант может многое. И даже выжить зимой.
После обеда в каждой палатке оставляли курсанта, чтобы топить печку. Тепло в палатке, можно и раздеться. Только вот на полу холодно. Так холодно, что портянки, обернутые вокруг голенищ сапог, хрустели, и казалось, что они поломаются, так они замерзали. Сами сапоги тоже загибали носки вверх. Как в Средневековье носили, или клоуны в цирке. Только там мода, а артисты на потеху толпе, а нам — воевать. Благо, что разрешали надевать валенки, да, и то не всегда.
Старшина Бударацкий на полевом выходе пытался всех достать. Занятия повзводно, все ходят во вшивниках. Старшину особо никто, кроме наряда, не замечает.
Коля командует:
— Сорок вторая рота, с лыжами на обед!
— На хрен лыжи?
— Буда остатки мозга заморозил!
Приказ есть приказ. Мы это уже уяснили. Взяли лыжи, котелки, кружки, ложки, построились. И с четвертой попытки, в ногу, начали движение в сторону столовой.
Прием пищи контролировал флегматичный Вертков. У него были глаза по медному пятаку, когда он увидел свою роту с лыжами. Пока получали пищу, взводный подозвал старшину.
— Старшина, ко мне!
Взводный — не ротный! И Бударацкий вразвалочку, нехотя подошел, приложил руку к шапке.
— Зачем лыжи на обед?
— Да, распоясались они! Вот я и решил их заебать!
Взводный посмотрел долгим, внимательным взглядом на Колю.
— Стране нужны герои, а пизда рожает идиотов.
— Не понял! — на подвижном лице Бударацкого отразилось недоумение.
— Когда выбирал ты военное училище, наверное, ошибся дверью.
— Это как? — Бударацкий по-прежнему не понимал ни слова из речи Верткова.
— Таким способом можно, наверное, заебать в военно-строительном училище. А в училище связи учатся умные люди. Очень умные. Элита. И если хочешь их заебать, то и делать это нужно по-умному, а не дрочить на ровном месте. Иди.
— Разрешите идти?
— Разрешаю!
Старшина отдал честь и четко развернулся. На лице была написана гамма чувств. Он думал, пытаясь вникнуть в сказанное, но нему это не удавалось.
Морозы тем временем крепчали. Благо, что не всю водку выпили, сало еще оставалось. Чай делали из снега, как и брились, умывались. В палатке не получалось умываться. На улице. Один поливает, ты умываешься. Мороз прихватывает пальцы, пока держишь котелок, и морду, пока ее умываешь. Ушам тоже достается.
