Утром я позвонил мистеру Берману. Он был очень недоволен – день был воскресный.
– Ваша супруга подсунула нам липу. В доме нужно менять всю сантехнику. Мы вчера увидели это в гараже.
– А как вы попали в гараж? Известно ли вам, что это подсудное дело – проникать в чужое праперти? Вы уже подписали договор, и завтра мы попробуем разобраться, что там вас не устраивает. В крайнем случае, я уговорю хозяев снизить цену.
– Нас вообще не устраивает этот дом. У нас есть два других варианта, и мы хотим поехать с вами их посмотреть.
– Сегодня выходной, завтра в первую половину дня я занят, так что подходите после обеда. Будем думать, как вам помочь. Но учтите, что договор уже вами подписан.
Леночка тут же села на телефон и дозвонилась до двух агентов, имена которых были написаны на щитах. Они оказались не такими гордыми и согласились приехать в воскресенье. «Business before pleasure» (сначала дело, потом потеха), как говорят американцы.
Наибольшее впечатление произвел дом, который находился напротив собора. Когда мы подходили к нему, из него выходила пара чернокожих покупателей. Это еще больше подогрело страсти. Когда Леночка увидела паркетные полы, дубовые cabinets (шкафы и шкафчики в кухне), барную стойку, она сразу заявила: «Я хочу здесь жить!» Последний удар нанес нам отделанный деревянными панелями бейсмент, с просторным, тридцатиметровым залом. Леночка упорно повторяла:
– Я хочу здесь жить.
– Но он же дороже на 15 тысяч!
– Я думаю, нам удастся снизить цену на пару тысяч, – сказала мисс Барбара, наш риелтор.
– А как же нам быть с мистером Берманом?
– Если вы решили покупать этот дом, то не обращайте на него внимание. В крайнем случае, вы потеряете 500 долларов.
Когда мы покидали этот дом, пришли еще покупатели. Увидев наше волнение, мисс Барбара предложила заехать к нам, взять документы и сразу поехать в ее офис оформить покупку, оплатить аванс и попробовать связаться с продавцами и инспекциями. Мы так и сделали. В понедельник мы зашли к мистеру Берману, и я подарил ему один симпатичный кавказский этюд, чтобы снять напряжение. Он посмотрел на нас весьма подозрительно и поинтересовался, когда мы продолжим наши дела. «Созвонимся», – ответил я.
На следующий день я был в центре города. Меня ждала срочная работа – изготовление массивного кольца на большой палец с ковбойским сложнейшим седлом на нем. Когда я вернулся домой, на Леночке лица не было. Оказывается, мистер Берман, уж не знаю каким путем, узнал о нашей покупке. Он позвонил Леночке и попросил ее зайти, благо его офис был в том же доме, прямо под квартирой девиц легкого поведения. Он был в бешенстве.
– Я узнал, что вы за моей спиной приобретаете другой дом, с другим риелтором.
– Но вы же отказались ехать с нами, а на этот дом было много претендентов. Лучше скажите, как нам забрать наши 500 долларов?
– Об этом даже и не думайте. Вам еще придется выложить немало долларов. Лучше подумайте, где найти хорошего адвоката, я передаю дело в суд.
После этого он, брызгая слюной и размахивая руками, наговорил Леночке еще кучу гадостей, и в финале сказал:
– Вы даже не представляете, сколько неприятностей вас ожидает! Послушайтесь моего совета: бросьте эту затею и вернемся к нашей покупке.
Законов мы не знали, и поэтому были в полной растерянности. Мы дозвонились к Барбаре. Она выслушала нас и порекомендовала не обращать никакого внимания на его угрозы, так как от покупки можно отказаться даже и через месяц после settlement, то есть после оформления покупки.
– Объяснил ли он вам содержание документов, которые вы подписали? – спросила она.
– Нет, он сказал, что мы в них все равно ничего не поймем.
– Don’t worry! Take it easy! – провозгласила она нам святую формулу американцев. – Все это пустые угрозы.
На следующий день курьер принес нам письмо. Если бы оно было написано по-русски, то прозвучало бы совсем как у Бабеля: «Положите, прошу вас, завтра утром под ворота на Софиевскую, 17–20 тысяч рублей. Если вы этого не сделаете, так вас ждет такое, что это не слыхано…» Но оно было написано по-английски, поэтому имело свои особенности. Предлагалось немедленно заплатить офису мистера Бермана 2000 долларов. Угрозы были аналогичными. Барбара сказала не обращать внимания. Через два дня я получил certified mail (заказное письмо) с тем же немедленным требованием дать 2000 долларов и с копией документа, подписанного мною, где значилось, что на ближайший год мистер Берман получает эксклюзивное право на оформление всей недвижимости, которую я решусь покупать. Очевидно, эта бумага была подсунута мне среди сотен других, которые я подписывал. Под письмом стояла внушительная подпись какого-то брокера Вассермана. Барбара сказала и на это не обращать внимания. Если он сунется в какой-нибудь судебный орган с этими делами, то потеряет лайсенс. Потом мы узнали, что в это время у него уже отобрали лайсенс за подобные развлечения.
Приближался исторический день, на который был назначен settlement. Документы и чеки были готовы. В назначенный срок мы прибыли в контору, которая занималась этим увлекательным делом. Нас (покупателей) и продавцов (пожилую супружескую пару) рассадили вокруг большого стола. Мадам сообщила нам, как ей трудно расставаться со своим домом, и, если бы они по случаю не купили бы себе другой дом, она бы никогда этого не сделала. Особенно она горевала по поводу своей уникальной стиральной машины. Она сообщила, что машина страшно дорогая и просила не включать ее до покупки, чтобы, не дай Бог, не испортить. Забегая вперед, скажу, что на следующий день мы уже узнали, почему она ей так дорога и почему ее нельзя включать. Как только ее включили, она попыталась залить весь дом, а пришедший мастер сказал, что это старье, и починке не подлежит. Это были маленькие хитрости мадам Розенберг.
С нами была Барбара. Вели settlement две очень бойкие девицы. Они завалили весь стол бумагами, и тараторили накатанные монологи. После этого перед нами положили кипу документов и просили начать подписывать. Во время подписывания они продолжали говорить без умолку. Потом попросили меня отдать чеки за оплату, и тогда можно будет приступить к основному действу. Я сказал, что красивые бумаги, написанные готическим шрифтом, и документы со штампами Сити-холла это очень хорошо, но чеки я отдам и подпишу покупку только после того, как получу банковскую раскладку, где будет указано, сколько денег и под какой процент они мне одалживают, а заодно будет указана ежемесячная сумма выплаты. И тут болтливые девицы внезапно замолчали. Повисла томительная тишина. Через пять минут последовал уже не такой бодрый вопрос:
– А зачем вам это нужно?
– Да, знаете ли, просто любопытно.
– Но я же вам написала где-то на бумажке, – вступила Барбара.
– Совершенно верно, но, насколько мне известно, деньги одалживаете мне не вы, а банк, и вы пообещали, что подготовите официальную бумагу из банка.
