– Обстановка сложная, товарищи комсомолки, активистки, спортсменки и вообще, очень красивые женщины. Политический момент таков, что Галину омолодить мы не можем по нескольким причинам. Одна из них: нас станет слишком много, это бросится в глаза, и мы обязательно погорим. Уже сам факт появления здесь Веры Павловны меня крайне настораживает и озадачивает. Неспроста это…
– Не успела рассказать. Её, кстати, – припомнила Прасковья, – Горбушин в свой «уазик» сажал, когда я в окно выглянула. Видимо, документы не понравились. Может, она и в самом деле в розыске, как ты предполагал?
– А её спутники как себя вели?
– Так и сидели в машине, спокойно пряча свои паспорта.
– Именно! Документы! – Шестнадцатилетний парень смешно для своего возраста потряс поднятым вверх указательным пальцем. – Это вторая из причин, по которым нам нужно прикрытие Галины в её нынешнем обличье. Сразу четверо новых людей, и все – на чужих документах? Это уже перебор. Простая проверка по месту прежнего жительства вскроет обман.
Сёстры переглянулись между собой и только согласно кивнули академику.
– Третья причина, это запрет на взросление Цаглиману и мне. Особенно Боре нельзя, с его специфической внешностью. Могут провести параллели. Да и мне на «встречном курсе» можно лишь на полгодика в возрасте прибавить, не больше. Меня уже многие видели, резкое взросление нечем будет объяснить. Так что…
Он сделал паузу, подсчитывая нечто в уме. Старшая Козырева тем временем ободряюще обняла сестру за плечи, но долгое молчание не выдержала первой:
– И? Галчонок и так старенькая, вдруг не сегодня завтра…
И осеклась, сама заткнув себе рот ладошкой и с осуждением глядя на рассмеявшегося Коха.
– Ничего с ней не случится, вы, я вижу, все долгожители. Но для подстраховки, дабы какого инфаркта не случилось, сделаем так: я повзрослею на «встречном курсе» месяцев на шесть, а Галина Григорьевна помолодеет лет на шесть. Больше никак нельзя. Но при этом если внешне она сильно не изменится, то внутренне – её организм станет идеально здоровым для такого возраста. Подозреваю, что работать за ноутбуком она сможет так, словно ей не больше шестидесяти. Примерно… Устраивает такой вариант?
– О-о-о! – только и протянула в восторге Галина, а её старшая сестра радостно воскликнула:
– Отлично! Я знала, Саша, что ты всё придумаешь! – Но тут же озадаченно наморщила лоб: – А что будет с её резким скачком гиперсексуальности?
Теперь уже академик озадачился, потирая свою только начавшую зарастать бритую голову:
– Мне кажется, гормонального всплеска в таком возрасте не произойдёт. Да и препараты успокоения у нас наготове. Ты, главное, сама всё толком сестре растолкуй, что к чему. И особо наущения сделай, чтобы она глаза не вздумала открыть во время нахождения в коконе.
– Не переживай, она у меня девочка дисциплинированная, послушная, – заверила Прасковья, опять обнимая младшенькую родственницу за плечи. Потом тут же рассмеялась и без всякого стеснения добавила: – Тем более что партнёров на неё не хватит, мне самой мало. Хи-хи!
При всей своей сообразительности и всезнайстве бывшая корреспондент и репортёр не поняла сути разговора.
– Пранечка, вы с Александром Свиридовичем это о чем?
– Старенькая ещё, вот помолодеешь – сразу поймёшь! И вообще, прекращайте друг друга по отчеству называть, мне не нравится. Только по именам! Тем более что мы родственники почти по всем параметрам. Прабабка обязана говорить правнуку «ты», да и он может точно так же обращаться к любимой родственнице. А сейчас… Да, Саш, когда думаешь устраивать «встречный курс»? Или как его там назвал древний Приакс? Дарканодлание?
– Хм! Запомнила? – удивился академик. – Мне показалось, что ты к тому времени объяснений буддия, уже «ушла» из тела Симелии Ракимет.
– Не совсем. К тому моменту я уже пару раз видения здешней спальни просмотрела, но название процесса омоложения услышать и запомнить успела. Слишком витиевато звучит, созвучно слову «Драконландия». То есть страна драконов.
– Есть сходство…
– А что случилось после того, как я «ушла»?
– О-о-о! – развеселился Александр. – Там разыгралось целое представление! Жаль, что нельзя было снять поведение истинной Симелии на видеокамеру. Незабываемое зрелище!..
– Ладно, расскажешь во время работы! – строго оборвала Прасковья изготовившегося к рассказу Коха. – Совесть тоже надо иметь: мы выспались, а бедный Костик там надрывается. Пошли ему поможем. Но на один вопрос ты мне так и не ответил.
– А-а!.. Проведём процесс после полуночи. Или после обеда. Емкости энергии дарканы тоже не бесконечны.
– Тем более бросаемся на прессовку и отпаривание сыра! Только вот, – она прошла в горницу, вновь выглядывая на улицу. – Участковый и компашка Веры Павловны уехали, а ремонтников прибавилось. Потом могут доложить Горбушину, что меня видели. Так что мы постараемся через окно в спальне вылезть, и за сараями – в цех. А ты уж, Галчонок, по двору побегай, внимание на себя отвлеки. А потом и чего-нибудь вкусненького…
– За это не переживай! – оборвала её сестра. – И наготовлю, и с сырами вам помогу с огромным удовольствием. Давно по нашему фамильному промыслу соскучилась, сразу детство вспоминается. Один запах творога чего стоит!
– Давай, давай, потом заскакивай, мы будем с Константином некоторыми новыми знаниями делиться.
Галина проводила сестру до самого окна, посмотрела, как она лихо в него вылезла во двор, принятая там сильными руками академика, и уже вслед всё-таки высказала недоумение:
– Что значит новыми? Во сне приснившимися?
– Типа того, – без задней мысли подтвердила Прасковья. – Пока с Сашей спали, обнявшись, наши сознания общались с нашими древними предками. Пока ещё точно не знаем: только с его предками или с моими тоже?.. Да не переживай, позже всё узнаешь!
И поспешила следом за Александром, с виду годившимся ей в сыновья. Галина Григорьевна вернулась на кухню, бормоча себе под нос:
– Не всё так просто с этим омоложением. Ой, как не просто!..
Глава 26
А если втроём?
Борис, он же Костик, нисколько не обижался на соратников за обилие свалившейся на него работы. Если и ворчал или делал вид, что недоволен, то лишь по вине обстоятельств и в силу необходимости. А внутренне он ликовал. Причём не просто ликовал, а делал это постоянно. И ему в этом нисколько не мешала взваленная на его плечи работа. Наоборот, это помогало гасить всплески особо буйной радости и неудержимого энтузиазма.
«Да и что может быть лучше? – уже не первый раз размышлял Цаглиман. – Новая жизнь! Новая дорога к новым возможностям. Шанс исправить, точнее, никогда больше не повторить прежние ошибки. И опыт остался, и сознание очистилось, как после грозы, и тело молодое, сильное, ничем не искалеченное. В жизни больше сигарету в рот не возьму и к наркотикам не прикоснусь. Никто меня не заставит шагнуть на гиблую тропу уголовщины. Больших денег мне не надо, власти – тем более, к славе тоже не тянет. Хватает счастья – просто жить и работать… А стану выглядеть взрослей, обязательно себе девчонку выберу самую лучшую. Из тех, что помоложе, чтобы воспитать потом правильно, в духе моих понятий и в полной гармонии с моими чувствами… Эх! До чего же хорошо!»
