В этот момент он и заметил, как в цех, как называла сарай хозяйка, проскользнула вначале она, а за ней и академик. О причине такой таинственности и задумываться не пришлось: всё тот же надоевший ещё вчера участковый.
– Как ты тут, зашиваешься? – спросила главный сыродел, на ходу надевая фартук, а потом и накидывая большой кусок марли на голову, пряча волосы.
– Справляюсь! – уверенно заявил Костик. – Не стоило вам и торопиться. Хоть с сестрой разобралась? А то я чуть в обморок не свалился, когда она крик на всё село подняла. А уж когда участковый хотел в дом заскочить, у меня сердце в пятки чуть не провалилось…
– Но ведь всё обошлось? – посмеивалась женщина. – Да и моя сестра, хоть со стороны кажется крикливой да скандальной, никого не подведёт и любую ситуацию разрулить сумеет. Горбушин вон и пикнуть не посмел, когда она его за калитку выгнала.
Присоединившийся к общей работе Александр тоже от похвалы не удержался:
– Гениальная бабка, всё на лету схватывает и почти ничему не удивляется. А как она по голосу Прани её омоложение себе представила – вообще уму непостижимо. Представляешь, каким это надо слухом обладать?
– Не-а! – ухмыльнулся Цаглиман. – Хотя песни под гитару в моём исполнении ещё мои одноклассники нахваливали. А потом как-то с музыкой у меня не задалось…
– Надо будет гитару в городе купить, – вдруг решила Прасковья. – Будем устраивать иногда вечеринки, мне романсы под гитару нравятся.
– Ну, я больше по шансону…
– Не важно, главное, чтобы аккорды знал. Остальное – подберём.
Какое-то время работали молча, находясь в отдалении друг от друга. Потом Константин-Борис задал интересующий его вопрос:
– А чего с утра я вас добудиться обоих не смог? Толкал, толкал, а вы ноль реакции. Только сопите в две дырочки да хмуритесь сердито. Я-то сообразил, что вы где-то в Скифии застряли, но что было бы, застань вас Галина в таком виде на кровати?
– Не знаю, – задумалась Козырева-старшая. – Скорее всего просто села бы рядом и стала ждать, пока мы проснёмся.
Дальше продолжил Кох:
– В Скифии мы лишнего времени не провели, те же шесть часов, как и в первый раз. Как только кончилось действие успокоительного, меня и выдернуло. К тому же Праня чуть позже туда «пришла» и примерно на полчаса раньше «ушла». Ещё я понял, что время у нас и у них – совершенно идентично. Здесь мы проведём сутки, и там наши предки будут сутки спокойно властвовать над своими телами.
– И помнить ваше вторжение? – поразился напарник.
– Да! Поминутно! – Академик подмигнул Прасковье. – По крайней мере я именно так сумел понять и классифицировать возмущённые тирады Симелии. Мало того, она и твои чувства ощущала как свои собственные. И её шокировал тот факт, что в течение всего времени ты чуть ли не постоянно хотела со мной уединиться…
– Действительно, там я еле сдерживалась, – разоткровенничалась Козырева. – И твоё успокоительное лекарство здесь совсем не действовало на меня там. Причём я находилась в более молодом теле, более озабоченном продолжением рода. Если у нас ещё раз получится, учитывай это и постарайся со мной хотя бы на полчаса уединиться.
– Мм?.. Запомню на будущее… Когда ты ушла, нам с огромным трудом общими усилиями удалось успокоить юную царицу. Но нет худа без добра, потому я сразу начал давать нужные подсказки сознанию Аргота. Думаю, что дедушка Приакс запросто успокоит парня, но и мои наущения не пропадут даром. Вдобавок я подробно объяснил хозяину тела, как и в какой последовательности надо работать над производством сыра.
– О! Вы и это успели? – удивлялся Цаглиман.
– В усадьбе есть такой плотник-шорник, мастер на все руки. Во время утреннего налёта заговорщиков он не пострадал, выжил, так что суть сделанного мною чертежа он понял с ходу и сейчас безостановочно занимается изготовлением пресса. Порошок для ферментации молока уже, наверное, завтра будет готов…
Единственного, но очень благодарного слушателя больше всего заинтересовали иные слова из рассказа:
– Ну, с сыром понятно, получат скифы все тайны производства. А вот что ты там обмолвился по поводу нападения заговорщиков? – Когда ему в два голоса пересказали события на усадьбе и в столице Светополисе, он неожиданно и твёрдо заявил: – Я тоже туда хочу!
Кох немножко даже растерялся:
– А-а-а… зачем?
– Он ещё спрашивает! Люди интересно живут, изучают Древний мир, обучают предков чему-то новому, а я в стороне остаюсь? Нет! Так не пойдёт!
– Ну ладно, а как ты себе это представляешь? – развела руками Прасковья. – Вдруг скифы – не твои предки?
– Это мы ещё посмотрим!
– Как? Я сама попала в Великую Скифию скорее всего случайно.
– Как? – на пару мгновений задумался Цаглиман. – Да очень просто, воспользовавшись твоим способом. Ты обнимешь Александра, а я обниму тебя, и…
Он изобразил руками окошко кинокамеры, как это делают режиссёры. Мол, так и будем осматривать и знакомиться. И тут же ему в голову пришла очередная идея.
– А с собой туда ничего нельзя пронести отсюда? Или наоборот? Например, миниатюрную видеокамеру?
Академик возмущённо хмыкнул:
– Абсурд! Мы туда проникаем только своим нематериальным сознанием.
– Не ты ли утверждал, что мысль тоже материальна? – не сдавался оппонент, напоминая фразу из недавней дискуссии. – Ты спрашивал у жреца на эту тему? Вдруг нечто такое возможно?
– Не спрашивал! – сердился Александр. – Потому что такого быть не может. Априори!
– Да-а? Ты знаешь, я ещё совсем недавно не верил, что человек может омолодиться. Плюнул бы в лицо любому, кто попытался бы мне доказать обратное. А сейчас вот уже не столь категоричен. Заявит какая-нибудь бабушка, что опознает мой голос из миллиардов иных голосов, только и скажу: «Всё возможно».
Крыть, казалось бы, нечем. Но Кох не удержался от язвительного ответа, в стиле «Кто бы рассуждал!». Завязался диспут. После него продолжилось обсуждение того, что узнали потомки у своего предка Приакса.
Время летело незаметно. А там и Галина Григорьевна явилась. Постояла немножко, любуясь на сестру, прислушалась к разговорам да и заявила:
– Ранний обед готов! Можете сразу и позавтракать. По тому, что вижу, работу завершаете?
– Да, на пару минут осталось! – истинно директорским взором оглядывая сделанное, согласилась Прасковья. – С такими ценными работниками, среди которых даже академики, и не справиться?
Во время и после обеда разговор о скифах продолжился. Причём больше говорила старшая Козырева, а младшая вообще слова не вымолвила и вопроса ни одного не задала. Цаглиман тоже помалкивал, уже мысленно представляя себя в Великой Скифии.
А речь шла о самом загадочном и волшебном: о дарканах.
