Ханну вдруг одолел приступ икоты. Такое с ней всегда бывало перед истерикой, и Мона это знала. Губы Моны дрогнули, и у Ханны екнуло сердце. Может, все обойдется?
Но тут в голове у Моны произошла перезагрузка, и из нее опять полезла крутизна. На лицо вернулось выражение надменной самоуверенности. Она выпрямила спину и холодно улыбнулась. Ханна точно знала, что сейчас переживает Мона – когда-то они вместе поклялись никогда ни за что не плакать на людях. И даже придумали правило для таких случаев: как только возникает желание разреветься, надо крепко сжать ягодицы, напомнить себе, что они самые красивые, и улыбнуться. Еще пару дней назад Ханна и сама бы так сделала, но теперь не видела в этом смысла.
– Я скучаю по тебе, Мона, – призналась она. – И хочу, чтобы все стало, как прежде.
– Может быть. – Мона чопорно поджала губы. – Посмотрим.
Ханна попыталась выдавить из себя улыбку. Может быть? Что она хотела этим сказать?
Подъехав к дому, Ханна заметила полицейскую машину Вилдена, припаркованную рядом с маминым «Лексусом». Переступив порог, она застала свою мать и Даррена Вилдена в гостиной, где они уютно расположились на диване перед телевизором и смотрели выпуск новостей. На журнальном столике стояли бутылка вина и два бокала. Судя по тому, что Вилден был в простой футболке и джинсах, Ханна догадалась, что Суперкоп не при исполнении.
В новостях опять крутили просочившийся в сеть видеоролик, в котором мелькали знакомые лица из их дружной пятерки. Ханна прислонилась к косяку двери между гостиной и кухней и смотрела, как Спенсер вешается на парня своей сестры, Йена, а Эли скучает в углу дивана. Когда ролик закончился, на экране появилась Джессика ДиЛаурентис, мама Элисон.
– Тяжело смотреть это видео, – сказала миссис ДиЛаурентис. – Нам снова пришлось пережить боль и страдания. Но мы хотим поблагодарить каждого жителя Роузвуда – вы все замечательные. За то время, что мы пробыли здесь, пока шло расследование, я и мой муж поняли, как дорог нам этот город.
Камера скользнула по лицам людей за спиной у миссис ДиЛаурентис. Среди них промелькнул и офицер Вилден, бравый военный в полицейской форме.
– Смотри, вон ты! – закричала мать Ханны, сжимая плечо Вилдена. – Отлично смотришься в кадре.
Ханну чуть не вырвало. Ее мама так не бесновалась от радости, даже когда в прошлом году Ханну назвали Королевой Снежинок, и во время Парада Лицедеев
[82]
в Филадельфии она даже ехала на колеснице.
Вилден резко обернулся, почувствовав присутствие Ханны.
– О. Привет, Ханна. – Он чуть отодвинулся от миссис Марин, как будто Ханна застукала его за чем-то непристойным.
Буркнув «здрасьте», Ханна отвернулась и открыла дверцу кухонного шкафа, доставая коробку крекеров с арахисовым маслом «Ритц битс».
– Хан, тебе посылка! – крикнула мама, приглушая звук телевизора.
– Посылка? – переспросила Ханна с набитым ртом.
– Ага. Лежала на пороге, когда мы приехали. Я отнесла в твою комнату.
Ханна, прижимая к груди упаковку крекеров, пошла к себе наверх. Действительно большая коробка стояла, прислоненная к ее бюро, рядом с кроваткой от «Гуччи» для миниатюрного пинчера Крохи. Пес потянулся, вылезая из своей колыбельки, виляя крошечным хвостиком. У Ханны дрожали пальцы, пока она кромсала упаковочную ленту маникюрными ножницами. Когда она сняла крышку, в воздух вспорхнули нежные листы папиросной бумаги. И под ними на дне коробки лежало… платье-комбинация от «Зак Позен» цвета шампанского.
Ханна ахнула. Платье фрейлины для бала у Моны. Все подогнано, отглажено, можно надевать. Она пошарила на дне коробки в поисках записки с объяснением, но ничего не нашла. Ну да бог с ней, с запиской. Это могло означать только одно – Ханна прощена.
Ее губы медленно растянулись в широкую улыбку. Ханна вскочила на кровать и запрыгала так, что заскрипели пружины. Кроха вился вокруг нее, истошно тявкая.
– Йеессс! – кричала Ханна, испытывая невероятное облегчение. Она знала, что Мона одумается. Она бы свихнулась, продолжая злиться на Ханну.
Ханна села на кровать и схватила новый «блэкберри». Жаль, приглашение поступило поздновато – вряд ли удастся восстановить запись на прическу и макияж, которую она отменила, думая, что не пойдет на вечеринку. И тут она вспомнила кое-что еще: Лукас. Меня тоже не пригласили на вечеринку Моны, сказал тогда он.
Ханна задумалась, постукивая пальцами по экрану «блэкберри». Как ни крути, а она не сможет привести его с собой к Моне. Тем более в качестве кавалера. Да вообще ни в каком качестве. Лукас, конечно, милый парень, но не тусовщик.
Она выпрямила спину и пролистала красный кожаный органайзер от «Коуч» в поисках адреса электронной почты Лукаса. Она напишет короткое письмо, даст понять, что ему не место рядом с ней. Да, он будет раздавлен, но, в конце концов, Ханна ведь не может угодить всем сразу, верно?
26. Спенсер чувствует, что становится горячо… в прямом и переносном смысле
В пятницу вечером Спенсер нежилась в горячей ванне-джакузи в саду. Это было ее любимое занятие, особенно в ночи, когда звезды сверкают в темном небе. Тишину нарушали лишь звуки пузырящейся воды и чавканье Беатрис, домашнего лабрадудля, которая с упоением грызла голую кость.
Но вдруг девушка услышала хруст ветки. Потом еще. И наконец… чье-то дыхание. Спенсер обернулась как раз в тот момент, когда ее сестра в бикини в брендовую клетку «Нова-чек» от «Берберри» спустилась по лесенке в ванну.
Какое-то время обе молчали. Спенсер спряталась в пене пузырьков, а Мелисса смотрела на стол с зонтиком, стоявший возле бассейна. Внезапно Мелисса перевела взгляд на сестру.
– Знаешь, меня немного бесит доктор Эванс.
– Почему?
Мелисса рассекла воду руками.
– Иногда она говорит обо мне такие вещи, будто знает меня тысячу лет. С тобой она так же?
Спенсер пожала плечами. Разве не Мелисса предупреждала ее, что именно это будет делать доктор Эванс?
Мелисса прижала ладонь ко лбу.
– Она сказала, что я выбираю ненадежных мужчин. Что меня на самом деле привлекают парни, которые заведомо не годятся для серьезных и долгих отношений, потому что я боюсь по-настоящему сблизиться с кем-то.
Мелисса потянулась за большой бутылкой минеральной воды «Эвиан», стоявшей на бортике ванны, и сделала глоток. У нее над головой Спенсер увидела силуэт крупной птицы – а, может, и летучей мыши, – промелькнувший на фоне луны.
– Сначала я разозлилась на это, но теперь… не знаю. – Мелисса вздохнула. – Возможно, она права. Я стала вспоминать все свои романы. Некоторые ребята, с которыми я встречалась, действительно казались ненадежными, причем с самого начала.
