– Малыш ничего не узнает, – отозвался кузнец. – С такими дарами иначе нельзя. Ну что ж, так тому и быть. Я передал ее дальше, а сам вернулся к своему молоту и наковальне.
Как ни странно, старый Нокс, насмехавшийся над своим Учеником, так и не смог забыть о звездочке, которая исчезла из праздничного Пирога, хоть это и случилось много лет назад. Нокс растолстел и обленился. Он удалился на покой, когда ему исполнилось шестьдесят – по меркам Большого Вуттона, это был не такой уж преклонный возраст. Теперь Ноксу было под девяносто. Он и поныне любил плотно покушать и был до чрезвычайности падок на сладкое, а потому сделался неимоверно толстым. То время, когда он не сидел за столом, Нокс проводил в большом кресле, которое стояло либо у окна, либо, если погода была хорошая, на крылечке. Он любил поболтать на самые разные темы, но в последнее время сводил разговор главным образом к своему Большому Пирогу (теперь Нокс был искренне убежден, что испек его совершенно самостоятельно), и всякий раз, когда Нокс засыпал, ему снился Пирог. Ученик, проходя мимо, иногда останавливался, чтобы перекинуться с Ноксом парой слов. Старый Повар по-прежнему называл Альва Учеником и считал, что тот должен величать его Мастером. И Ученик так и делал. Это, конечно, говорило в его пользу, хотя вообще-то Нокс его недолюбливал.
Однажды днем Нокс пообедал и вышел на крыльцо, подремать в кресле. Проснувшись, он обнаружил, что рядом стоит Ученик и смотрит на него сверху вниз.
– Здорово! – сказал Нокс. – Рад тебя видеть. Мне как раз снова вспомнился Пирог, и я о нем думал. Это был лучший из моих пирогов, а это что-то да значит. Но ты, может быть, уже забыл его.
– Нет, Мастер. Я его отлично помню. Но что вас беспокоит? Это был хороший Пирог; он понравился людям, и его хвалили.
– Еще бы! Это ведь я его испек. Но меня не это беспокоит. Я о той маленькой безделушке, звезде. Ума не приложу, что с ней сталось. Конечно же, растаять она не могла. Я это сказал лишь затем, чтобы не пугать детей. Может, ее кто-нибудь проглотил? Но как? Можно проглотить мелкую монетку и не заметить, но не звезду же! Она была маленькая, но с острыми лучами.
– Да, Мастер. Но ведь вы же на самом деле не знаете, из чего была сделана та звезда? Не стоит об этом беспокоиться. Я вас уверяю, ее просто кто-то проглотил.
– Но тогда кто? На память я не жалуюсь, а тот день мне запомнился особенно хорошо. Я могу назвать поименно всех детей, что были на празднике. Дай-ка подумать… Должно быть, это Молли, дочка мельника. Она всегда была жадной и все глотала не разжевывая. Вот и сделалась теперь толстой, как куль с мукой.
– Да, Мастер, с некоторыми это бывает. Но Молли ела осторожно. Она нашла в своем куске целых две безделушки.
– Что, правда? Ну, значит, это Гарри, сын бондаря. Не мальчишка был, а бочонок, и рот, как у лягушки.
– Я бы сказал, Мастер, что Гарри был очень славным мальчиком. Он всегда широко и дружелюбно улыбался. Но так или иначе, Гарри был настолько осторожен, что разрезал свою порцию на маленькие кусочки, прежде чем начать есть. Но он ничего не нашел.
– Тогда это, должно быть, та маленькая бледная худышка, Лили из семьи торговца. Она еще во младенчестве глотала булавки, и хоть бы хны.
– Нет, Мастер, это не Лили. Она съела только крем и глазурь, а остальное отдала мальчику, который сидел рядом с ней.
– Тогда я сдаюсь. Кто же это был? Ты, похоже, очень внимательно за ними наблюдал. Если, конечно, ты не сочиняешь.
– Это был сын Кузнеца, Мастер. И я думаю, это пошло ему на пользу.
– Да брось! – рассмеялся старый Нокс. – Я должен был догадаться, что ты меня разыгрываешь. Не мели чепухи! Кузнец тогда был тихоней и копушей. Теперь от него куда больше шума – вечно всякие песенки распевает. Но он осторожен и рисковать не любит. Он тщательно прожевывает еду, прежде чем проглотить, и всегда так делал, – если, конечно, ты понимаешь, о чем я.
– Понимаю, Мастер. Ну что ж, если вы не хотите верить, что это был Кузнец, тут я ничем помочь не могу. Возможно, теперь это уже и не важно. Может, вы перестанете беспокоиться, если я скажу, что звезда снова лежит в коробке? Вот она!
Нокс только сейчас заметил, что Ученик одет в темно-зеленый плащ. Теперь он извлек из-под плаща черную коробку и распахнул ее перед носом у Старого Повара.
– Вот эта звезда, Мастер, в уголке.
От запаха пряностей Нокс расчихался и раскашлялся, но в конце концов все-таки заглянул в коробку.
– Ага, вот она где! – сказал он. – Во всяком случае, выглядит она точно так же, как та.
– Это она и есть, Мастер. Я сам положил ее сюда несколько дней назад. Этой зимой я снова запеку ее в Большой Пирог.
– Ага! – воскликнул Нокс, хитро уставившись на Ученика, а потом расхохотался, да так, что все его тело затряслось, словно желе. – Понял, понял! Двадцать четыре ребенка и двадцать четыре сюрприза на счастье, а звезда была лишней. Так, значит, ты ее вытащил, прежде чем поставить пирог в печь, и припрятал до другого случая! Ты всегда был хитроумным малым – шустрым и сообразительным. И бережливым к тому же: и ложки масла не израсходовал понапрасну. Ха-ха-ха! Так вот в чем тут загвоздка! Мне следовало бы догадаться! Ну ладно, теперь все разъяснилось и я могу спокойно подремать. – Нокс откинулся на спинку кресла. – Только смотри, чтобы твой нынешний ученик не сыграл с тобой никакой шутки. А то, знаешь ли, на всякого мудреца довольно простоты. – И Старый Повар прикрыл глаза.
– До свиданья, Мастер! – сказал Ученик и захлопнул коробку. От этого стука Повар снова открыл глаза.
– Нокс, – неожиданно произнес Ученик, – твои познания столь велики, что я лишь дважды отважился что-либо тебе сообщить. Я сказал тебе, что эта звезда – из Волшебной Страны и что она досталась Кузнецу. Но ты лишь посмеялся надо мной. Теперь же, на прощанье, я хочу сказать тебе еще кое-что. И не вздумай смеяться! Ты – тщеславный старый плут, толстый, ленивый и хитрый. Я выполнял за тебя почти всю работу. Ты научился от меня всему, чему только мог – кроме уважения к Волшебной Стране и хоть какой-то учтивости, – но даже не поблагодарил за это. Тебя даже не хватило на то, чтобы вежливо попрощаться со мной.
– Если уж зашла речь об учтивости, – язвительно заметил Нокс, – то я не вижу ничего учтивого в том, чтобы обзывать старого почтенного человека, которому ты в подметки не годишься, всякими непотребными словами. Проваливай со своей Волшебной Страной и прочей чушью куда-нибудь в другое место! Бывай здоров, если ты это хотел услышать. А теперь убирайся! – Нокс насмешливо махнул рукой. – Если у тебя на Кухне припрятан кто-нибудь из твоих сказочных приятелей, пришли его ко мне – я на него хоть посмотрю. Если он взмахнет своей волшебной палочкой и снова сделает меня худым, тогда я буду думать о нем лучше. – И он расхохотался.
– Не уделите ли вы несколько мгновений Королю Волшебной Страны? – отозвался Альв. К ужасу Нокса, с этими словами Ученик сделался выше. Он скинул плащ. Альв был одет в обычный праздничный наряд Мастера Повара, но сейчас его белое одеяние мерцало и искрилось, а на челе у Короля сиял драгоценный камень, подобный ослепительной звезде. Лицо его было юным и в то же время суровым.
