22 августа Гитлер вызвал к себе в Берхтесгаден верхушку руководства вермахта, чтобы в ходе многочасового доклада изложить свои взгляды на международное положение. Канарис, слушая речь фюрера, держался преднамеренно в тени, за спинами других и, несмотря на строжайший запрет делать какие-либо заметки, многое записал. Позже в кругу своих надежных сотрудников он зачитал важнейшие отрывки из этой речи и дал волю своему возмущению безумными планами фюрера. В «Журнале боевых действий» абвера-II есть запись от 23 августа 1939 г.: «Фюрер придерживается того мнения, что сейчас сложилась очень благоприятная возможность для Германии решить восточный вопрос. Фюрер полагает, что западные державы не вмешаются. Германско-русский договор — это не только пакт о ненападении, а нечто гораздо большее. Пришло время начать военные действия. Вероятно, 26 или 27 августа. Начальник управления приказывает начать действовать по расписанию военного времени»
[99]
.
В ночь на 25 августа офицеры абвера, находившиеся в резерве, получили приказ немедленно явиться в свои подразделения. Абвер приводился в состояние полной боевой готовности. «Летучим группам» абвера-III F и спецформированиям капитана фон Хиппеля и капитана Зелигера, которые были в подчинении абвера-II, было приказано начать свои операции с первых часов войны. В ту же ночь начал осуществляться и план мобилизации. По сигналу боевой готовности № 1 в Польше начала действовать превосходно подготовленная и оснащенная 30 радиопередатчиками немецкая агентурная сеть. На 28 августа по абверу была объявлена боевая готовность № 2. С этого момента абвер стал получать донесения обо всех передвижениях польских войск. В решающий день 25 августа Канарис оповестил свою «колонну» (т. е. своих начальников отделов и руководителей групп) следующими словами: «Англия: флот в боевой готовности; сухопутные войска — началась мобилизация. Франция: достигнута боевая готовность № 3; пограничные гарнизоны — частично боевая готовность № 4. Италия: ничего не известно, никаких заметных мероприятий»
[100]
. Эти сведения были безошибочны. Но как раз в эти часы и дни мировая общественность была огорошена еще одним событием огромного политического значения: в ночь на 24 августа Великогерманский рейх заключил Пакт о ненападении с Советским Союзом.
Последние дни августа 1939 г. стали для Канариса и всех высших офицеров, обеспокоенных судьбой своего отечества, поистине мучительными днями нервотрепки. Против надвигавшейся и осознаваемой ими беды не было никаких доступных средств. Им оставалось лишь покорно повиноваться. Особенно возмутительными были для шефа германской разведки те преступные методы, которые применил Гитлер, чтобы создать в глазах мировой общественности «неопровержимый», как ему казалось, повод для начала войны. Польшу нужно было представить как агрессора, и для этого Гитлер приказал организовать «нападение польских военнослужащих» на германскую радиостанцию в Гляйвице (Гливице).
Вальтер Шелленберг в своих «Мемуарах» утверждает, что Гитлер поручил проведение этой акции Гейдриху и Канарису
[101]
. Это не совсем так. Как следует из «Журнала боевых действий» абвера-II, Канарис всего лишь «подготовил 150 комплектов польского военного обмундирования для мероприятия, проводимого рейхсфюрером СС Гиммлером»
[102]
. В тот же день, 17 августа, в «Журнале боевых действий» отмечено: «Предприятие рейхсфюрера СС ведется по желанию фюрера, который хочет при всех обстоятельствах отстраниться от мероприятий, носящих явно нелегальный характер»
[103]
. Ход этой акции хорошо известен. Арестованные бродяги и профессиональные уголовники из концентрационных лагерей и тюрем были переодеты в польскую военную форму, вооружены польским оружием и направлены на Гляйвиц. Гитлер добился желаемого и 1 сентября 1939 г. в речи в рейхстаге объявил с наигранным разочарованием о «совершенном польскими регулярными войсками нападении на радиостанцию Гляйвиц».
Как и предсказывал Канарис, за вторжением немецких войск в Польшу последовало объявление войны Англией и Францией, и у него не осталось никаких сомнений, что война, в которой противником Германии стала Британская империя, закончится поражением Германии.
Во всех перечисленных политических кризисах абвер не играл сколько-нибудь значительной роли. Он был фактически исключен не только из политики, но и из процесса выработки и внесения профессиональных военных рекомендаций и оставался только исполнительным органом. Тем не менее к началу Второй мировой войны он достиг в своей сфере очень больших высот.
Глава 8
Разногласия между Абвером и СД вплоть до смерти Гейдриха
В 1933 г. положение абвера в министерстве рейхсвера еще не было неблагоприятным. Сразу по приходе к власти Гитлер по совету министра предоставил ему полную свободу действий во всех мероприятиях, какие могли потребоваться для защиты страны от шпионажа и диверсий в вооруженных силах, государственном аппарате и экономике. С такими полномочиями можно было осуществить многое. Они охватывали все сферы и направления тайной службы, но прежде всего сосредоточивались на потребностях обороны страны. Тем самым военная разведка действительно получала приоритет в области тайной агентурной службы за рубежом и контрразведки. Учитывая его дальнейшую судьбу, встает вопрос, почему абвер не смог сохранить свои позиции.
В те годы абвер был всего лишь небольшим отделом в министерстве рейхсвера, а поскольку министр генерал фон Бломберг положительно воспринял идеи национал-социализма, тогдашнему шефу абвера капитану I ранга Патцигу было очень трудно сразу же поймать Гитлера на слове, когда последний стал постепенно отказываться от своих первоначальных обещаний и указаний, поднимая при этом престиж шефа СД Гейдриха. Вскоре разделились взгляды и на внешнеполитический аспект деятельности абвера, причем не только с СД, но и с другими инстанциями. Это объяснялось тем, что права на собирание внешнеполитической информации, помимо министерства иностранных дел и абвера, добивались также СД, подвластное Герингу «Управление исследований», внешнеполитическое ведомство Розенберга и зарубежная организация НСДАП. Уже тогда довольно точно сложившуюся обстановку определяла фраза, сказанная несколько позже британским послом в Берлине сэром Самюэлем Хором: «Когда тайные агенты из многих самостоятельных органов разведки наваливаются друг на друга, то результатом большей частью оказывается путаница в порядке передачи информации, возникает бессмысленная борьба между отдельными службами»
[104]
.
Первый предупредительный сигнал был дан 30 июня 1934 г. В этот день Гиммлер, Гейдрих и СД отобрали у СА право политического первенства и стали единственным внутриполитическим фактором силы в нацистском государстве. Тем самым Гейдрих получил все средства для осуществления своих далеко идущих тайных планов. А он поставил себе целью включить абвер в состав СД или развалить его и с неумолимой логикой продумал весь путь к этой цели. Однако и захват абвера был лишь частью его программы, ибо этот бесцеремонный и тщеславный человек задался идеей сосредоточить у себя всю тайную силу спецслужб, чтобы однажды с помощью своей СД, элиты СС и разведки официально прийти к власти.
