Если на северном участке, где группой абверовцев 3 й роты командовал лейтенант Хюттен, погибший потом в России, все совершилось легко и без кровопролития, то на центральном абверовцы столкнулись с атакующим бельгийским мотоциклетным батальоном, который понес большие потери и был обращен в бегство. Серьезный бой завязался в районе Сен-Вит, где бельгийские горные стрелки оказали сопротивление, но потом сели на шедший на запад поезд. Сторожевая команда бельгийцев, услышав стрельбу на станции, успела взорвать свой мост, но три других моста в этом районе уцелели. В целом действия 3 й роты 800 го БОН были весьма успешными.
Во второй фазе Западной кампании один из взводов 1 й роты 800 го БОН был задействован 19 июня 1940 г. на «линии Мажино» в Верхнем Эльзасе. Взвод имел задачу после прорыва передовых отрядов немецких войск через укрепленные районы Маттсталь и Виндстейн выйти вперед к нефтепромыслам у Пешельброна и не допустить их подрыва. Благодаря быстрым действиям войск взводу удалось незаметно подобраться к объекту и внезапным ударом его захватить. Занятые последними приготовлениями к взрыву французские саперы были захвачены врасплох и взяты в плен. В этой акции участвовали два немецких сапера
[212]
.
Непосредственно после французской военной кампании капитан Хиппель предложил шефу абвера отправить его с тремя ударными группами по воздуху в район Барка в Киренайке с заданием взорвать несколько шлюзов Суэцкого канала. Арабских добровольцев у него было для этого вполне достаточно. Если бы это удалось, можно было бы предпринять и дальнейшие наступательные акции в направлении Ближнего Востока, Ирана и далее. Канарис отклонил это предложение, т. к. его надо было согласовывать с итальянцами, да и у фюрера в данный момент были другие стратегические планы.
Успехи подразделений 800 го БОН в Западной кампании способствовали тому, что как в ОКВ, так и в ОКХ появился растущий интерес к развитию этого особого рода войск. Батальон был усилен и превращен в 800 й учебно-строительный полк особого назначения. 1 й батальон нового полка остался под командованием капитана Хиппеля в бывшей казарме артиллерийского полка рейхсвера на окраине Бранденбурга. Там же располагался и штаб полка, пока его не перевели в Берлин. 2 й батальон был расквартирован в Унтервальтерсдорфе под Веной во главе с капитаном Якоби, а 3 й батальон (командир — капитан Рудлеф) обосновался сначала в Ахене, а потом в Дюрене. Командовал полком майор Кевиш, а затем его сменил подполковник Хелинг фон Ланценауэр. Дислокация батальонов обуславливала и районы их действий. Так, 1 й батальон предназначался для тогда еще только планировавшейся кампании на востоке, 2 й — для юго-восточного театра военных действий, а 3 й — для действий на западе, в частности для операции «Зеелёве» («Морской лев»), которая предполагала вторжение в Англию, но так и не состоялась.
Уже зимой 1940/41 г. абвер-II стал привлекать к сотрудничеству молодых украинцев, и вскоре в лагере Нойхаммер близ Лигнице был сформирован целый батальон. Эти люди в большинстве служили в польской армии и в военном отношении были достаточно хорошо подготовлены. Командовать батальоном «Нахтигаль», как назвали эту часть, было поручено обер-лейтенанту Герцнеру. Его политическим советником был назначен обер-лейтенант доктор Оберлендер. Задача батальона заключалась не столько в ведении боевых действий, сколько в том, чтобы оказывать пропагандистское влияние на украинское население самим своим существованием. Но эту цель можно было достичь лишь в том случае, если бы в основе германской политики на востоке лежала разумная концепция, учитывающая политические и идеологические условия. Иными словами, если бы общим ее знаменателем было освобождение Украины и других областей от большевистского засилья, а не колонизация этих народов.
До начала Восточной кампании полк оставался «безработным». Исключением оказался только 2 й батальон, который силами своей 5 й роты под командованием обер-лейтенанта Книше охранял Дунай и румынские нефтепромыслы. В это время оба офицера абвера Хиппель и Рудлеф возвратились в абвер-II, где им нашли другое применение. Командование 1 м батальоном принял майор Хайнц, 3 м — капитан Якоби. В октябре 1942 г. 800 й полк особого назначения был переименован в полк особого назначения «Бранденбург».
Пополнение батальонов шло так быстро, что уровень спецподготовки офицеров и солдат постоянно снижался. Стали все чаще проявляться признаки того, что полк уже не может достаточно эффективно выполнять свои первоначальные задачи. Причина этого состоит, по-видимому, в том, что офицерский корпус все больше терял опыт агентурно-боевых действий и все очевиднее переходил на методы и тактику пехоты. Возникло небрежение к инженерно-саперной подготовке. Тем не менее полк «Бранденбург» смог добиться значительных успехов. В Греции, например, часть 2 го батальона во главе с капитаном Якоби первой вошла 27 апреля 1941 г. в Афины, обеспечила охрану важнейших объектов и подняла германские флаги над зданиями городской управы и полицейского управления.
Летом 1941 г., когда группа армий «Север» продвигалась в Латвии, одно из подразделений «Бранденбурга» захватило мост через Двину (Даугаву) и предотвратило его подрыв. Солдаты этой группы были замаскированы под раненых красноармейцев и подъехали к мосту вместе с арьергардом отступавших советских войск. Достигнув моста, они внезапно напали на его охрану и овладели им. Благодаря этому продвижение немецких войск к Риге было осуществлено быстро и без потерь.
При наступлении на Львов в ночь на 29 июня 1941 г. роль передового отряда выполнял упомянутый выше батальон украинских националистов «Нахтигаль». Он действовал в составе 2 го батальона полка «Бранденбург». Их задачей было пробиться к центру города и захватить «Цитадель» вместе с основными транспортными и хозяйственными объектами города (электростанция, вокзал, радиостанция и др.). После того как сопротивление советских войск было сломлено еще на подступах к городу, в самом Львове серьезных боев не было. К 10 часам утра все намеченные объекты оказались в руках немцев. Хорошо знавшие местность украинские унтер-офицеры батальона сразу же после занятия города провели своих немецких офицеров к тюрьмам НКВД. Потому что по всему городу распространились слухи об убийстве нескольких десятков тысяч заключенных. Конечно, цифры явно завышены, но Советы действительно истребляли арестованных ими украинских интеллигентов-националистов. Их трупы были частично замурованы в подвалах, а частично облиты бензином и сожжены
[213]
. Эта ужасающая находка тут же вызвала в городе и во всей Восточной Галиции кровавые акты возмездия, особенно со стороны тех украинцев, члены семей которых пали жертвами НКВД. Львов до позднего вечера 30 июня находился в полном распоряжении 1 го батальона полка «Бранденбург». «Акты мести, частично организованные, но большей частью носившие характер стихийных погромов, начались под вечер 30 июня, однако немецкие войска в них не участвовали. Возможно, кто-то из украинских солдат батальона «Нахтигаль» действительно участвовал в этом, но сейчас доказать это уже невозможно. Если это на самом деле имело место, то делалось вопреки строгому приказу. Как вышестоящий начальник я запретил всякие акты мести, а также — выполнение так называемого «приказа о комиссарах». Это сообщение подполковника Хайнца автору этих строк подтверждалось заявлениями и других свидетелей тех событий.
