Однажды во время воздушного боя над Рукаярви истребитель «Моран-Сольнье» MS-406 был сбит и полетел вниз, охваченный пламенем. Пилот выпрыгнул с парашютом на высоте 2600 футов, но парашют оказался поврежден, и несколько клиньев вырвало воздухом. Лишь что-то похожее на римскую свечу моталось над его головой, когда он исчез среди деревьев.
Остальные пилоты, которые видели этот прыжок, вернулись на аэродром и сообщили о трагедии. Мы все горевали о печальной судьбе летчика. Но через пару часов нам позвонили с линии фронта и сообщили, что пропавший пилот требует автомобиль, чтобы добраться до базы.
Майор Магнуссон, который был братом командира нашей эскадрильи, чуть не упал в обморок, услышав об этом, но пообещал прислать автомобиль.
После возвращения домой пилот рассказал, что перепутавшиеся стропы парашюта зацепились за верхние ветви высокой ели, когда он налетел на нее. Дерево послушно согнулось и затормозило падение, в результате он повис на высоте двух метров над землей. Но затем дерево распрямилось обратно вверх и подбросило пилота, словно пращой, на высоту 20 метров. После этого он сумел ухватиться за ствол ели, кое-как освободился от парашюта и спустился на землю целый и невредимый. Вернувшись в мир людей из мира белок, он вдруг понял, что самой страшной частью этого приключения был как раз спуск с дерева!
29 июня наша группа из 3 истребителей возвращалась из разведки. Мы все трое: лейтенанты Туре Маттила, Мане Кирьёнен и я - дружно воскликнули: «К Тали!»
На горизонте мы увидели большую группу самолетов, которая стремительно приближалась. Мы постарались набрать высоту и начали внимательно следить за противником. Это были бомбардировщики в сопровождении истребителей. Мы даже не успели сообразить, что могло быть их целью, как опознали свои собственные самолеты.
На сей раз нам не удалось завязать бой, поэтому мы решили к ним присоединиться. Похоже, они летели к Тейкари, чтобы атаковать там советские корабли.
Когда мы оказались рядом с авиабазой Суур-Мерийоки (Харитоново), показались истребители Ла-5 и «Аэрокобра». Так как мы не были официально включены в состав сил сопровождения, нам разрешили нарушить правила и атаковать русские истребители. Мы покинули строй и бросились на приближающиеся русские истребители. Я полагаю, они удивились, увидев это, так как наше поведение нарушало правила воздушного боя. Тем не менее русские приняли вызов. После нескольких минут безумных маневров и безрезультатной стрельбы наши противники решили выйти из боя, вероятно, по причине нехватки топлива. У нас тоже осталось не слишком много бензина.
Один из самых щекотливых моментов боя наступает, когда противник пытается выйти из него. И вот два Ла-5 вошли в пологое пике, а я хоть и намеревался сделать то же самое, предпочел погнаться за ними, так как уже начал к ним приглядываться. Ведомый сильно отстал от ведущего, и я сумел пристроиться к нему. Когда дистанция сократилась до 20 метров, я дал еще одну очередь. Мои трассы уперлись в его фюзеляж, и мое лобовое стекло сразу покрылось пятнами масла. Я отвалил в сторону и постарался очистить его, нажав копку разбрызгивателя, поливавшего стекло струйкой бензина. Воздушный поток унес остатки.
Ла-5 в перевернутом положении пикировал к холму Аппила в Суур-Мерийоки. Чувствуя себя немного виноватыми, но все-таки с довольными улыбками, мы возвращались домой. Мы ухватили свой кусочек добычи, а также помогли истребителям сопровождения.
Русские были разочарованы, когда их наступление на Карельском перешейке застопорилось. Поэтому они бросали в бой все новые и новые силы авиации. В небе над Карельским перешейком появилось больше самолетов, чем когда-либо раньше. Русских совершенно не беспокоило, что за две недели в июне, с 9 го по 22 е число, они потеряли на всех наших фронтах 423 самолета, в том числе только над Карельским перешейком - 376. Кроме того, разумеется, множество самолетов получили повреждения, их количество мы не могли определить. Но запасы самолетов в России были бесконечными.
30 июня звено из 8 наших истребителей патрулировало над Ихантала. Нам не потребовалось никаких формальностей, потому что бой начался сразу после нашего прибытия. На сей раз пилоты «Аэрокобр» были гораздо агрессивнее, чем раньше. Русских истребителей было примерно столько же, сколько и наших, поэтому бой обещал быть честным.
Советские тяжелые зенитки сначала сделали несколько пристрелочных выстрелов, но потом замолчали, когда начался бой, потому что уже не могли отличить своих от чужих. В небе словно заклубился огромный рой мошкары. Но спустя некоторое время бешеная суматоха начала разделяться на отдельные схватки. И один русский самолет уже падал вниз, полыхая, словно огромный факел.
Я пристроился позади парочки «Аэрокобр», которая вертелась прямо у меня под носом, после чего мы все дружно перешли в пике, подрабатывая элеронами, они - чтобы уклониться, я - чтобы не позволить этого. При этом я стрелял, пока у моей жертвы не отвалился хвост, после чего мне пришлось поспешно отвернуть в сторону, потому что он полетел прямо на меня. Все это походило на катание с горки на санках.
Затем я погнался за другой «Аэрокоброй», которая пыталась добраться до Хейнйоки. Я занял удобную позицию, но увертливая цель начала уходить. Я дал очередь и попал в яблочко! Русский истребитель немедленно загорелся и начал скользить в направлении болота в Кархусуо.
Я увидел, как другие наши летчики атаковали пару «Аэрокобр», и поспешил на помощь. Перед этим я огляделся, но не увидел никакой опасности. Но тут мастер-летчик Ману Франтиля сбил своего противника. Внезапно до меня дошло, что я вижу какое-то темное облачко на чистом небе. Я еще раз оглянулся и тут же рванул ручку на себя, чтобы пойти вверх. Одновременно я вызвал на помощь все остальные истребители, чтобы они перегруппировались на Тали на высоте 16 500 футов. Затем я радировал на аэродром, требуя прислать сюда все имеющиеся истребители, потому что целей хватит всем. То, что я заметил раньше, оказалось вовсе не облачком, это было великое множество самолетов противника, направлявшихся к Тали!
Вскоре 5 наших истребителей собрались над Тали. У нас даже осталось время, чтобы начать набор высоты в направлении Юустила, добавив еще 3500 футов. Затем мы по очереди вошли в пике с переворотом и атаковали истребители Як-9. Это были первые русские самолеты. За ними следовало около 100 бомбардировщиков в сопровождении истребителей Ла-5. Следом летело множество Як 9, насколько хватало глаз. Не имело значения, на какой высоте мы начнем бой, потому что все равно выше нас окажется несколько русских самолетов.
Ману Франтиля был моим ведомым, когда мы атаковали первую пару русских. Неприятель попытался поднырнуть под нас и перейти в пике, мы с полупереворота погнались за ними. Дистанция была подходящей, скорость выросла до 770 км/ч, но я не решался стрелять. «Яки» начали выравниваться, тогда я взял упреждение и дал очередь по головному. У него отломилось крыло, и истребитель закувыркался к Юустила. Другой «як» улизнул.
Мы снова начали набирать высоту, и в это время мимо нас пролетел еще один горящий вражеский самолет. Затем появились 4 «яка», которые атаковали нас. Ману взял на себя одну пару, я вторую. Когда противник увидел, что я нахожусь на той же высоте, да к тому же сзади, русские истребители немедленно перешли в пике, я погнался за ними. Повторилась только что имевшая место ситуация, единственное отличие заключалось в том, что, когда русские начали выравниваться и я обстрелял головного, он просто загорелся. Но результат был таким же - «як» разбился примерно в миле от моей первой жертвы.
