– Нужно заваривать один листок сон-травы, а не целую ветку, – объясняла на следующий день классу всё ещё взволнованная и раздосадованная Лита. – Если бы Алиса регулярно не принимала настойку вераны и порошок соды, она бы заснула навечно, ведь она превысила максимально допустимую дозу в три-пять раз, – продолжала она. – Лока Лал специально наложил особые заклятия на всю посуду, что используется в Греале, чтобы такие идиоты, как вы, не вздумали отравиться или отравить друг друга из-за безответной любви или ещё по какой причине – если в бокал или тарелку попадает яд, она меняет свой цвет на ярко-красный и начинает звенеть. Но вы ведь всё равно найдёте, как себя извести…
Алису отпустили из клиники только на пятый день. Она вернулась в Греаль бледной и слабой, но, несмотря на это, Санг и вправду отправила провинившуюся студентку на кухню мыть котлы. К счастью, не до конца учебного года, а всего на декаду.
– Я сейчас убью вас всех! – в ярости кричала Никанорова в первый же вечер вернувшись из кухни. – Кто это додумался сказать Санг, что я выпила отвар сон-травы потому что влюбилась? Теперь эта сплетня гуляет по всему Греалю!
– А что мне было ей сказать?! – возмущённо воскликнула Ида. – Что ты выпила отвар, чтобы узнать, где спрятан Чёрный перстень? – продолжала она, перейдя на шёпот. – У меня не было выбора: мне нужно было что-то ей соврать, а в тот момент ничего другого в голову не пришло.
– Ну ладно, проехали, – помолчав минуту, примирительным тоном сказала Алиса. – Кстати, всё это было не зря, – с улыбкой продолжала девочка. – Я видела во сне картину. Огромную картину, висящую на стене из гладкого белого камня. На ней изображён какой-то всадник… или всадница. Я не могу точно её описать.
– А чем нам может помочь картина? – удивлённо спросил Артём.
– Ида, ты не знаешь, в Авери есть картины? – повернувшись к кузине, спросил Влад.
– Понятия не имею, – ответила Гельде. – Авери такой громадный, что там может быть всё, что угодно.
С самого утра, ещё до завтрака, вся четвёрка регулярно наведывалась в библиотеку – друзья следили за тем, как продвигается «дело Таниты».
Мнения разделились: большинство жителей Валии требовали для убийцы смертной казни, другие – пожизненного заключения в Идоне. А ещё родители Таниты требовали назвать имя обвиняемой, и служба безопасности, наконец, сдалась. Двадцатого ханли во всех менгирах появилась пиктограмма Вадь. Несмотря на то, что напечатанная в менгире пиктограмма была далеко не самого лучшего качества, даже на ней было видно, что эльфийка похудела, а её веки опухли от слёз. В краткой сопроводительной заметке сообщалось, что обвиняемая по-прежнему категорически отрицает свою вину.
– Похоже, ей в Идоне не очень-то нравится, – рассматривая пиктограмму, саркастически заметил Влад.
– Не знаю, не похожа она на убийцу, – тихо и неуверенно сказала Ида.
– Перестань, не будь наивной! – тут же резко возразил Артём. – Если бы все убийцы были похожи на убийц…
– Хорошо, хорошо, убедил, – сдалась эльфийка.
В этот момент чья-то рука выхватила у Влада менгир:
– Хватит болтать! – раздался холодный голос Чернова. – Вам давно пора на завтрак, а потом – на урок. Не вашего ума это дело.
Четвёрке ничего не оставалось, как повернуться и молча уйти. По дороге в трапезную они встретили Лала, который был чем-то очень сильно расстроен – на нём и лица не было.
Преподаватели воздерживались от каких-либо высказываний по поводу ареста Вадь и пресекали любые попытки студентов завести разговор на эту тему. Лишь потрясённая Саманта Руни сказала, что чужая душа – потёмки, и, работая бок о бок с коллегой, можно совершенно её не знать.
Несмотря на арест Вадь, уроки ментальной защиты отменены не были – её заменял Самир Яф.
Двадцать четвертого ханли во всех менгирах появилась огромная, на всю полосу, статья, в которой сообщалось о том, что после ареста Вадь служба безопасности снова заинтересовалась делом Лиора Мара. Было проведено дополнительное расследование, и целители, занимающиеся исследованием гипнотических состояний, смогли доказать: Мар действительно оговорил себя, попав под воздействие сильнейшего гипноза.
Несчастного стражника, без всякой вины отсидевшего в тюрьме почти год, наконец-то выпустили на свободу, и он вернулся в Греаль.
Вадь, которой параллельно с обвинением в убийстве Таниты Лиран было также предъявлено обвинение в насильственном введении Лиора Мара в гипнотическое состояние с преступными целями и обвинение в пособничестве Марготту, как сообщалось «… лишь рассмеялась в ответ и язвительно спросила, а нет ли у службы безопасности желания «повесить» на неё ещё что-нибудь».
– Ну, ничего! – зло сказал Влад, дочитав до конца статью. – Пару десятков лет, проведённых в Идоне, я думаю, отобьют у Вадь желание язвить и смеяться. Надеюсь, её упрячут в тюрьму навсегда.
– Ты и теперь будешь её защищать? – спросил Артём у Иды.
Эльфийка, потупившись, молчала.
Тем временем в начале норали наконец-то прилетела ворона с письмом от Ясена Гельде. Ясен просил ректора отпустить на один день домой его сестру и кузена, потому что он сам вырвался в отпуск на пару дней и хочет с ними пообщаться. Лал отпустил Влада и Иду на весь день, не зная, что письмо было уловкой: Ясен домой не приезжал.
Рано утром Ида и Влад телепортировались на центральную площадь Сарта – города, главной достопримечательностью которого был Авери. Небоскреб, сияющий в лучах восходящего солнца бесчисленным множеством окон, конечно, впечатлял.
– Его крыша сделана из специального материала – спрессованных белых морских водорослей, – сказала Ида, когда они остановились неподалёку от Авери, чтобы полюбоваться им. – Благодаря этому она обладает замечательной воздухопроницаемостью, что помогает зданию дышать.
Открыв тяжёлую, потемневшую от времени дубовую дверь, Ида и Влад вошли внутрь.
– А где здесь лифты? – оглядываясь, спросил Владислав.
– Что? – удивлённо переспросила Ида.
– Ну… Как тут наверх подняться?
– Вон лестница, – эльфийка указала рукой в сторону огромного аквариума, который уходил вверх, насколько хватало глаз.
Влад с минуту таращился на аквариум и не мог понять, смеётся над ним Ида или издевается.
– Ты что, не видишь прохода? – раздался прямо над ухом голос Гельде.
Только сейчас Владислав заметил небольшой ход, который вёл, как ему показалось, прямо во внутрь аквариума. Ида и Влад прошли по узкому коридору и оказались на широкой беломраморной лестнице, окружённой с четырёх сторон толстыми стеклянными стенками, за которыми плавали сотни – нет, тысячи разнообразных разноцветных рыб. Зрелище было незабываемым. Вот прямо на них плывёт огромная рыбина с тускло поблескивающей зеленоватой чешуёй. Вот она ударяется носом о стекло и замирает, глядя тусклыми немигающими глазами на пришельцев, без спросу вторгшихся в её водный мир.
