Перед тем, как отправиться в Греаль, Лал зашёл в палату к Лее. Эльф подошёл к кровати и взял в свою руку холодную, вялую и безвольную руку девушки.
«Только не умирай! – мысленно обратился он к ней, вглядываясь в покрытое ссадинами и царапинами тонкое восковое лицо. – Ты очень нужна нам всем».
Рукав лёгкой шёлковой сорочки сполз вниз, обнажая руку, и Лал невольно поморщился: следы ударов ещё отчётливо выделялись на перламутрово-белой коже.
«Не умирай! – мысленно повторил он, осторожно проводя пальцем по одной из иссиня-чёрных полос. – А иначе смерть твоя будет и на моей совести».
…Эдна, обняв Владислава, долго плакала. Она прекрасно понимала, что артефакт, найденный её внуком, станет для него не столько благословлением судьбы, сколько проклятием: стоит Марготту узнать, у кого находится Чёрный перстень, как за жизнь Влада поручиться будет нельзя.
Артём, Алиса и Ида приволокли Владиславу три огромные сумки различных сладостей, но все они были конфискованы разъярёнными целителями.
– А ты неплохо выглядишь, – улыбнулась, подходя к кровати, Алиса. – Залечить разбитые губы и пару синяков – и будешь как новенький.
– Беда в том, что у меня всё тело – один большой синяк, – со вздохом ответил Влад.
Все рассмеялись.
– Влад, покажи его… Чёрный перстень! – наконец попросил Артём.
Владислав снял с шеи цепочку с перстнем и протянул другу. Артём несколько минут молча разглядывал артефакт, а потом протянул его Алисе.
– А он красивый! – с улыбкой сказала девочка, внимательно рассматривая перстень. – Я бы от такого не отказалась.
– Это тебе, Алиса, не побрякушка! – резко ответила Ида. – И не обычное украшение!
Эльфийка отобрала артефакт у подруги, и, бросив на него один-единственный взгляд, передала Владу. Как только перстень оказался в руках у хозяина, голубой камень ярко засветился. Парень быстро надел цепочку на шею.
– Глянь-ка! – удивлённо воскликнул Артём. – Он узнаёт руку хозяина!
– А ты думал! – ответила Ида. – Это ведь Чёрный перстень.
Несколько минут все молчали.
– Ой, чуть не забыл! На вот, возьми, – Владислав протянул Алисе её дневник.
– Откуда он у тебя? – округлила глаза девочка.
– Я всё расскажу: и про дневник, и про всё остальное, но сначала скажите – вас не сильно ругали?
Артём покачал головой:
– После того, как мы рассказали о том, что, наверное, кто-то в Греаль пробрался, семеро стражников побежали обыскивать учебный корпус, шестеро стали обыскивать двор, а остальные суетились вокруг раненого, пытаясь узнать, кто же на него напал, но безуспешно – стражник был без сознания. Нас особо не ругали – не до нас было – но про тебя всё время спрашивали – где, мол, ваш четвёртый. Мы отмалчивались. А потом стражники увидели расплавленное стекло – и как с цепи сорвались. Мало того, говорят, что правила не для вас писаны, так вы ещё и окна портите. Пригрозили даже исключением, – Артём улыбнулся. – И тут появилась Вадь. Она глянула на расплавленное стекло и говорит страже: «Вы с ума посходили – первокурсникам такое не под силу. Тут даже мне постараться нужно. Не знаю, кто это сделал, но явно не они». А потом она повернулась к нам и спрашивает: «Где Влад»? Мы бы никому ничего не сказали, – блестя глазами, продолжал Артемий, – но вмешалась Вадь со своим гипнозом. А гипноз у неё такой силы, что «крышу» сносит, – Артём выразительно поднял глаза к потолку. – Как говорится, против лома нет приёма…
– К счастью, – тихо добавила Ида.
– В общем, под гипнозом мы всё ей рассказали, – продолжал Артём. – Тут из крепости прибежал бледный взволнованный стражник. Он рассказал, заикаясь, что посторонних в крепости нет, но все преподы спят, сидя за столом в комнате отдыха, и разбудить их невозможно. Вадь велела стражникам срочно найти Лала и разбудить Равию, чтобы та попыталась помочь раненому и привести преподов в чувство, сказала, что идёт за тобой – и убежала. Разъярённая стража велела нам идти спать. Мы ушли в крепость, но спать, естественно, не ложились. Ближе к утру нас вызвал к себе Лал и сказал, что ты и Вадь в клинике. Вот, собственно, и всё. Теперь ты рассказывай.
Владислав рассказал друзьям обо всём, что случилось на Картрском поле.
– Выходит, я на Армита за дневник зря наехала, – тихо сказала Алиса, перелистывая измятые страницы. – Надо бы извиниться.
– Даже не думай! – в один голос закричали Артём и Ида. – Рец сделал нам столько гадостей, – продолжала эльфийка, – и ещё, будь уверена, сделает немало. Считай, что твой наезд был ему неплохим «авансом» за все предстоящие пакости.
– Ладно, убедили, – усмехнулась Алиса.
Через три дня Влада выписали. В тот же день Лея, наконец, пришла в себя, и, хотя ей ещё предстояло длительное лечение, у Владислава и коллег Вадь отлегло от сердца. Экзамены в Греале уже шли полным ходом, ментальную защиту в отсутствие Леи сдавали специальной комиссии. К Владиславу, однако, все отнеслись с пониманием и позволили ему экзаменоваться по отдельному графику. Алиса и Ида сдали почти все предметы на «рубины», Артём едва не завалил алхимию, но обошлось. Что касается Влада, то он больше всего гордился своим «рубином» по верховой езде, хотя Бар и сказал ему, что эта оценка поставлена ему «авансом». После последнего экзамена Владислава вызвали в кабинет Лала.
– Поздравляю, теперь ты – второкурсник, – с лёгкой улыбкой сказал эльф. – Влад, – продолжал он, – ты ведь помнишь о нашем уговоре: перед тем, как отправиться на несколько декад в мир лердов, ты должен оставить перстень в крепости.
Измайлов молча снял с шеи серебряную цепочку с перстнем и передал её ректору. Лал поднялся, и, приказав жестом Владу следовать за собой, подошёл к одной из стен. Он на секунду коснулся рукой витиеватого изображения розы – на первый взгляд, это была обычная картинка, выложенная кусочками цветного стекла – и в стене беззвучно открылась небольшая ниша.
– Это – тайник, – сказал эльф, кладя в нишу цепочку с перстнем. – До сегодняшнего дня о его существовании знал только я. Теперь нас двое.
Ректор протянул Владиславу серебряную чашу, наполненную каким-то ароматным золотистым настоем:
– Обмакни свою правую руку в чашу, а затем коснись ею розы. И ничего не бойся, – сказал эльф Владу.
Мальчик опустил руку в чашу, а затем коснулся ею цветка, и лишь огромным усилием воли заставил себя сдержать крик: розовые лепестки ожили, сжали его руку и стали поглаживать, как будто запоминая её на ощупь. Наконец лепестки снова раскрылись, и Влад, моментально отдёрнув руку, смог перевести дух.
– Только двое теперь могут открыть этот тайник: ты и я, – сказал ректор. – О тайнике, Влад, никому ни слова. Даже бабушке, даже друзьям. Так нужно. Обещай мне, что будешь молчать. Открыть его, конечно, никто кроме нас двоих не сможет, но, теоретически, любой тайник можно взломать…
