Многое из перечисленного объяснялось привычками Петра Машерова. Он любил быструю езду, привык к своему пожилому водителю. «ЗиЛ» он недолюбливал, считая слишком тяжёлым. Не был он и любителем езды со спецсигналами. И следует отметить, что охрану первого секретаря осуществляло не 9-е управление КГБ, а КГБ Белоруссии и милиция.
6 октября сообщение о гибели Первого секретаря ЦК компартии Белоруссии было опубликовано в «Правде», а 8 октября 1980 года республика прощалась с Машеровым. У гроба прошли десятки тысяч минчан. От ЦК КПСС на похороны кандидата в члены Политбюро приехал только секретарь ЦК Михаил Зимянин, а из секретарей компартий республик — партийный лидер соседней Литвы.
Это ДТП имело для белорусских автомобилистов далеко идущие последствия, отголоски которых существуют и сегодня. Не уступить дорогу спецавтомобилю чревато немедленным изъятием прав, их лишением, административными и даже уголовными наказаниями.
История с автомобильными авариями советских лидеров началась не с Машерова, а гораздо раньше, в далёкие 1930-е годы.
В июле 1930 года Сталин отдыхал в Сочи. И не на государственной даче (их тогда ещё не было), а в доме отдыха ЦИК «Пузановка». В один из дней он решил прокатиться на своём «Роллс-Ройсе» в Красную Поляну. Кроме генсека в машине находились его жена Надежда Аллилуева, будущий маршал Семён Будённый, начальник охраны Иван Юсис и водитель. Выехали рано утром, но сразу за речкой Вонючкой произошла авария. Автомобиль санатория «Красный шторм» столкнулся с машиной «хозяина». Сталин получил лёгкую травму — осколком стекла ему порезало левую бровь. Остальные пассажиры «Роллс-Ройса» отделались синяками и шишками, и на «Бьюике» сопровождения их отвезли в «Пузанов-ку». Поскольку на следующий день Сталин чувствовал себя хорошо, а автомобиль был отремонтирован, вождь приказал об аварии не сообщать, а шофёров не наказывать.
Совсем иные последствия имело другое ДТП с автомобилем Сталина. 25 августа 1933 года он приехал в Сочи, а вечером следующего дня решил совершить автомобильную прогулку по вечернему городу. Она уже заканчивалась, когда въезжавший на Ривьерский мост грузовик одной из строительных организаций врезался в машину Сталина.
«Хозяин» не получил ни царапины, но автомобиль его был сильно разбит. Виновник аварии, некто Аришидзе, пользуясь темнотой и знанием местности, сбежал с места происшествия. Поиски, организованные по горячим следам сталинской охраной, результата не дали. Отвечать пришлось начальнику строительства сочинской больницы Захаричеву, который накануне ДТП выпивал вместе с шофёром, а потом разрешил ему сесть за руль. Расправа была быстрой: 3 сентября 1933 года Захаричев получил четыре года лишения свободы. Аришидзе был объявлен во всесоюзный розыск, и поймали его 5 сентября в Ленинграде. О его судьбе история умалчивает…
В этом случае для всех шофёров Кавказа эта авария имела серьёзные последствия. У каждого были взяты письменные обязательства о привлечении к ответственности (в том числе уголовной) за нарушение правил дорожного движения. Сочинская автоинспекция была усилена, и в результате Сочи к концу 1930-х годов стал образцовым городом в СССР по организации безопасности движения. А Сталин там больше в аварии не попадал.
Последняя авария с автомобилем вождя, по некоторым источникам, случилась летом 1946 года в Крыму. По дороге из Симферополя в Ялту сталинский кортеж попал под сильный дождь. На Ангарском перевале навстречу выехала колхозная полуторка, которую занесло на мокрой дороге, и она ударилась в крыло сталинского бронированного «Паккарда». Лимузин был чуть помят, а грузовичок практически развалился. Оставшуюся в живых женщину-водителя по приказу министра госбезопасности Абакумова задержали. Потом она была осуждена за попытку теракта.
Попадали в нестандартные ситуации, связанные с автомобилями, и соратники Сталина. Например, в своё время нашумела история с автомобилем, который обслуживал председателя Совнаркома Молотова во время его поездки в шахтёрский город Прокопьевск в сентябре 1934 года. Она вообще стала поводом для политических репрессий. В те времена ещё не все руководители возили с собой в поездки правительственные лимузины. Поэтому обслуживали высоких гостей местным транспортом с местными же водителями. Казалось бы, ничего страшного не произошло. По пути с вокзала в город машина с Молотовым съехала правыми колёсами в придорожную канаву. Бывает. Водитель Валентин Арнольд получил выговор, который через несколько месяцев с него сняли.
Но через два года Арнольда арестовали и обвинили в попытке покушения на Молотова. Теперь в деле фигурировало «зависание машины над глубоким оврагом». В январе 1937 года «троцкист» Арнольд получил 10 лет лагерей, а в 1941 году по заочному приговору расстрелян… Происшествие это имело и далёкие отголоски — во время борьбы с так называемой «антипартийной группировкой Молотова, Маленкова, Кагановича, Булганина и примкнувшего к ним Шепилова». Хрущёв и Шверник открыто обвинили Молотова в том, что тот из-за незначительной автомобильной аварии «обезглавил целый шахтёрский город». Но Молотов до конца жизни стоял на своём: покушение было, троцкист Арнольд хотел убить его и погибнуть вместе с ним, но в последний момент испугался:
— Было покушение. В Прокопьевске.
— Шофёр дал показания, что в последний момент передумал, там пропасть была…
— Да, да, да. Вроде канавы, обрыв такой. Неизбежно не только меня убило бы, но и его тоже… Дерево, машина идёт в гору и должна в кювет свалиться. На суде люди говорили, что они готовили покушение. Шофёр местный был. С ним было договорено, а он не выполнил.
В 1942 году прямо на Красной площади был обстрелян автомобиль Анастаса Микояна. Вот что писала об обстоятельствах этого происшествия и его итогах газета ФСО «Кремль-9»:
— 6 ноября 1942 года, за три часа до открытия торжественного заседания в Большом Кремлёвском дворце, в самом центре столицы, на Красной площади, неожиданно завязался бой. Обстоятельства происшедшего внешне выглядели как террористический акт с чётко скоординированными действиями преступной группы. В 14–55 специальная автомашина с А. И. Микояном выехала из Кремля через Спасские ворота по направлению к ул. Куйбышева (ныне Ильинка). Спецтранспорт не успел доехать до Лобного места, как путь ему преградил извозчик с возом сена, следовавший с Васильевского спуска по направлению к Красной площади. Правительственный автомобиль и следовавшая за ним машина охраны снизили скорость и были вынуждены свернуть вправо, ближе к Лобному месту. Когда основной автомобиль поравнялся с Лобным местом, мужчина, одетый в форму военнослужащего, трижды выстрелил по нему из винтовки. Автомобиль, в котором находился Микоян, продолжил движение, а из второй машины для задержания преступника высадился офицер личной охраны Μ. М. Милорадов. Впоследствии он отличился при обезвреживании террориста. Задержанным оказался С. Т. Дмитриев, сын зажиточного крестьянина-старообрядца, тридцати трёх лет, уроженец города Усть-Каменогорска, ефрейтор 1-го зенитного полка ПВО, дислоцированного в Москве. Преступник был малограмотным — окончил всего лишь один класс начальной школы. Он состоял в комсомоле, работал в родном городе, был женат, имел двух детей. После демобилизации из армии, куда был. призван в 1939 году, Дмитриев поселился в Москве, устроился шофёром на завод «Стройдеталъ». С началом войны он вновь был призван в армию, подал заявление о вступлении во Всесоюзную коммунистическую партию, но ему отказали. На допросах Дмитриев признался, что имел антисоветские взгляды. Немецкие листовки, которые он тщательно выискивал и читал, вызывали у него стремление выступить против коммунистической власти, отомстить за неудачную жизнь. В полдень 6 ноября 1942 года, заступив на пост в гараже полка, он решил действовать. Взяв винтовку и 45 патронов, Дмитриев пошёл на Красную площадь, намереваясь либо совершить покушение на кого-то из членов правительства, либо покончить с собой. Примерно через час, выдавая себя за часового комендантского патруля, он встал на «пост» у Лобного места и стал ожидать удобного момента, чтобы осуществить задуманное. Надо отметить, что к совершению теракта против руководителей Советского государства Дмитриев начал готовиться с момента его повторного призыва в армию. Его первый замысел не осуществился: в конце 1941 года, подменяя наводчика из расчёта автомобильной зенитной пулемётной установки на площади Маяковского, он собирался открыть огонь по проезжавшим по ул. Горького правительственным автомобилям. Остановило Дмитриева только то, что могло быть много жертв среди прохожих. Следствие по его делу показало, что в данном случае отсутствовал какой-либо заговор, а за террористом не стояли контрреволюционные организации или немецкие спецслужбы. Покушавшийся был явно неуравновешенным человеком с больной психикой. Именно поэтому передача материалов следствия и обвинения (оно было подготовлено в марте 1944 года) в военный трибунал затянулась на много лет. Только 25 августа 1950 года состоялся суд над Дмитриевым, и преступник был приговорён к высшей мере наказания.
