— Мотоцикл? Мотороллер? Гараж?
— Подожди ты, господи! — не выдержала мама. — Пусть Нина покажет еще!
Нина, едва сдерживая смех, стала опять изображать большие колеса. Тут уже выдвинула свою версию мама:
— Велосипед?
— Нет! — удивилась Нина бестолковости своих партнеров по игре.
— Не пойму, — с удивлением воскликнула Оля. — Показываешь большие колеса и при этом копаешь лопатой! Причем тут лопата?
Наконец, после, наверное, уже десятой попытки, Сергей все же угадал. Оказывается, Нина изображала мусоровоз. Правда, для всех так и осталось загадкой, почему она демонстрировала при этом человека, орудующего лопатой.
Следующим был Сергей. Он, заговорщически улыбаясь, потоптался на месте, построил рожицы, спросил так же как сестра:
— А можно заменить?
Папа опять был непреклонным.
— А что, мне нельзя? Нина заменила, ей можно! Так нечестно!
Повозражав немного, Сережа все-таки согласился, но продолжал стоять.
— Сережа, давай! — уже не выдержала мама.
— Но мне подумать надо же все-таки! — в голосе сына зазвучала обида. Наконец в голове у него, видимо, созрело решение, как изобразить загаданное слово, и он начал демонстрацию.
Сначала Сережа изображал руками какие-то немыслимые круги, показывал, будто рост яму, а потом перепрыгивает через нее. Никто не мог взять в толк, что он имел в виду. Поэтому ему трижды пришлось воспроизводить загаданное слово, прежде чем прозвучало долгожданное:
— Овраг!
На этот раз самой догадливой оказалась мама, в то время как Андрей и Нипа с недоумением пожимали плечами. Они так и не смогли распознать в движениях Сергея даже намека на задуманное слово.
ВОСПОМИНАНИЯ: «Мне правилось играть с детьми в пантомиму. Я считал, что эта игра развивает воображение, способствует образному мышлению. С некоторых пор мы играли в эту игру почти каждый раз, когда приходили гости. Это вносило в застольный характер праздников веселую струю — все, как малые дети, с азартом включались в процесс угадывания, что изображает тот или иной участник. Смех и радостные возгласы наполняли нашу квартиру. Действительно, было очень смешно смотреть, как взрослые дяди и тети размахивают руками, строят рожи и ползают по полу, изображая загаданное слово! Не важно — большой начальник, генерал или бизнесмен — все играли с удовольствием. А Иваненко, когда мы его приглашали в гости очередной раз, всегда спрашивал: „А играть будем?“
Но дети чаще всего все-таки стеснялись, особенно Нина. А мне хотелось, чтобы они стали немножко посмелее, ведь, это в жизни точно пригодится. Я сам был в детстве очень стеснительным, и мне это очень мешало» (Из воспоминаний А.П. Орлова).
Игра продолжалась довольно долго. Сережа вошел в раж, Оля смеялась и с удовольствием изображала разные загаданные предметы и понятая. И даже у Ниш, которая сначала совсем не хотела играть, ушло прочь плохое настроение, и она улыбалась вместе со всеми. Конечно, заводилой всего оставался Андрей. Его неуемная энергия не давала веем расслабиться, но все-таки наступил момент, когда вес почувствовали, что устали и надо заканчивать.
— Ребята, все! Закругляемся! — строгим голосом проговорила Оля.
— Ну, мама! Давай еще! Еще по разику! — запросил Сережа.
— Нет, нет. Завтра рано вставать. Папе тоже на работу. Только один раз, последний! Чья очередь? Папа? Андрюша, давай! И будем отдыхать.
Андрей тоже чувствовал, что надо знать меру, и сразу согласился с Олей. Он взял с журнального столика листок бумажки и развернул его. Корявым почерком сына там было написано: «УДАСТАВИРЕНИЕ». Орлова точно током пронзило. Ведь это слово, пожалуй, чаще всех остальных он упоминал в последние дни. И в разговоре с начальником и оперативными работниками Управления по борьбе с контрабандой и коррупцией, и в ряде служебных документов, где излагались суть вопроса и меры, предлагаемые для пресечения преступной деятельности некоторых лиц. Пресечение возможности ухода в криминальное поле фиктивных удостоверений «Службы безопасности Президента», изготовленных но заказу Рыбина, было главной задачей Орлова в эти дни. И вот теперь перед ним стояла задача жестами и мимикой изобразить теперь уже перед своими близкими как раз это злополучное слово, в котором Сережа умудрился сделать сразу три ошибки.
Оля сразу заметила в глазах Андрея неуловимые признаки тревога и спросила:
— Что, Андрюша? Может быть, хватит? Устал, наверное.
— Нет, нет. Я сейчас. Просто… Просто такое совпадение.
— Какое совпадение? — удивился Сережа.
— Нет, я так, о своем.
Оля и Нина не сразу угадали, что изображал Андрей. Сначала подала голос дочь:
— Паспорт?
— Нет, — Андрей еще раз жестами показал, как разворачивает и предъявляет удостоверение, и тут же подумал, а откуда им, собственно, знать, как это происходит. Но тут нашлась Оля. Сначала она произнесла очень близкое: «Пропуск?», а затем сразу:
— Удостоверение?
— Да, угадала! — улыбнулся Андрей. — Именно так: «Удостоверение».
— А почему ты говоришь: «совпадение».
— Просто так. В жизни действительно очень много совпадений. Ну, все! Отлично поиграли! А вы не хотели!
— Замечательно поиграли! — подтвердила Оля и поцеловала Андрея в щеку.
Все это время за ними наблюдал кот Тишка, который расположился в вертящемся кожаном кресле. Всеобщий предмет обожания очень любил находиться вместе со всеми, из-под полуприкрытых глаз наблюдать, кто что делает, и чувствовать себя полноценным членом семьи Орловых.
18 марта 1993 года, четверг, вечер
Москва. 9-я Парковая улица.
Телефонная будка около входа
на станцию метро "Первомайская"
Парень лет двадцати пяти что-то довольно громко говорил в трубку. Проезжающие то и дело мимо автобусы заглушали его голос, и ему приходилось по несколько раз повторять одно и то же. Дверь телефонной будки была приоткрыта, часть стекол в ней отсутствовала. Поэтому все, что говорил молодой человек, было достаточно хорошо слышно проходящим мимо прохожим. Но они, конечно, не обращали никакого внимания на этот ничем непримечательный разговор, каких в Москве можно услышать тысячи на дню.
У пария была спортивная сумка, которую он, зайдя в будку, повесил на чудом сохранившийся крючок. Вся внутренняя панель, на которой висел телефон-автомат, была испещрена надписями и простенькими рисунками. Часть из того, что было нацарапало, не решился бы повторить даже искушенный в матерщине человек. Впрочем, среди похабщины мелькали и надписи на английском языке — наверное, названия каких-то рок-групп или музыкальных клубов.
Из кабины долетали лишь обрывки фраз, услышав которые непосвященный человек вряд ли мог догадаться, о чем идет речь.
