«Я же попросил только дать мне послушать сообщение. Так. Сообщение… Да, да, информационное сообщение. Сегодня состоялось заседание Межведомственной комиссии по коррупции. Значит, Филатов все-таки смог убедить Ельцина провести его! Это здорово! Может быть, теперь и „мой“ указ Президента но проверке скоро выйдет! — Андрей поймал себя на мысли, что назвал указ о проверке чиновников „своим“. — Ну а какой же он? Мой и есть! Я докладывал Филатову записку по этому вопросу, я же и готовлю текст указа. Если удастся его провести, то… То будет поставлен реальный заслон коррупции. Да и не только ей. Заработает механизм, который не позволит всяким проходимцам присасываться к власти. Только бы хватило решимости у них!»
Андрей вспомнил, как несколько дней назад Филатов послал его к начальнику Управления по обеспечению деятельности Межведомственной комиссии Совета безопасности по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. После того как вице-президент Руцкой выступил с сенсационными разоблачениями крупных государственных чиновников и заявил о том, что у него имеется «одиннадцать чемоданов компромата» на них, а Верховный Совет тут же принял соответствующее постановление, Президент Ельцин отдал распоряжение в короткие сроки проверить эти факты.
ДОКУМЕНТ: «Распоряжение Президента Российской Федерации от 19 апреля 1993 года № 261-рп»:
«Министерству безопасности Российской Федерации, Министерству внутренних дел Российской Федерации, Контрольному управлению Администрации Президента Российской Федерации совместно с органами прокуратуры провести проверку фактов коррупции и хищений, приведенных вице-президентом Российской Федерации Руцким А.В. в выступлении на заседании Верховного Совета Российской Федерации 16 апреля 1993 года.
Министру безопасности Российской Федерации, министру внутренних дел Российской Федерации, начальнику Контрольного управления Администрации Президента Российской Федерации еженедельно докладывать о ходе проверки и мерах, принимаемых в обеспечение экономической безопасности России.
Президент Российской Федерации
Б.Ельцин».
Однако заявление Руцкого о наличии у него «чемоданов компромата» вызвало неоднозначную реакцию в обществе.
СВИДЕТЕЛЬСТВО: «Факты, изложенные Руцким относительно экономической преступности, в том числе под прикрытием должностных лиц, были ужасающими… В конце доклада Руцкой заявил, что у него есть „еще десяток чемоданов“ с фактами…і£от эти слова, относительно „чемоданов Руцкого“, были превращены… в какой-то фарс, даже артисты со сцены распевали издевательские песенки с упоминанием „чемоданов Руцкого“. Гора родила мышь. Доклад Руцкого превратился в фарс…» (Из книги РЖ Хасбулатова «Преступный режим». Москва, 2011 год).
Но 29 апреля Ельцин отстранил Руцкого от руководства Межведомственной комиссией и подписал указ о том, что руководить ею будет' сам. Вскоре Президент освободил своего «заместителя» и от остальных поручений, но сути дела, поставив Руцкого в положение «свадебного генерала». Организовывать же работу Межведомственной комиссии по борьбе с организованной преступностью и коррупцией Ельцин поручил достаточно известному в юридических кругах адвокату Захарову, который отличился в роли обвинителя на заседаниях Конституционного Суда, рассматривающего «дело КПСС». Именно к нему и отправил Филатов Орлова, подчеркнув при этом:
— Вам надо познакомиться. Делаете одно дело и должны помогать друг другу.
Встреча с Захаровым оставила у Орлова смутное ощущение того, что никакой помощи от него начальник управления не ждет, да, собственно, и сам помогать Андрею в его работе тоже не собирается. Захаров окружил себя тройной зоной охраны, и Андрею несколько раз пришлось объяснять его помощникам, что встреча происходит по прямому указанию руководителя Администрации Президента, что у Андрея нет с собой холодного и огнестрельного оружия, а также электрошокеров и газовых баллончиков. Пару раз бдительные охранники прощупали одежду Орлова, попросили открыть и внимательно осмотрели кожаную папку с документами.
Наконец, когда Орлов преодолел все кордоны и попал в приемную Захарова, его попросили подождать некоторое время и только после этого разрешили пройти в кабинет начальника грозного управления. Андрей до сих пор не мог отделаться от недоумения, вызванного той встречей. В громадном кабинете был полумрак, свет исходил только от светильника, стоящего на журнальном столике рядом с большим радиоприемником. Некоторое время Орлов стоял в нерешительности, поскольку не видел самого Захарова, и только спустя минуту заметил в глубине темного пространства какое-то шевеление. Еще немного и стала различима фигура невысокою, достаточно грузного человека, который, приблизившись, протянул Андрею вялую руку и громко зевнул.
— Садитесь сюда, — Захаров указал на кресло, и сам уселся поодаль. При этом он включил приемник и повернул ручку громкости. Кабинет наполнили какие-то латиноамериканские мелодии. — Так лучше, — кивнул в сторону радиоприемника Захаров, имея в виду, видимо, что громкая музыка обеспечит большую конфиденциальность разговора. — Ну, что у вас там?
Орлов стал рассказывать о поставленных перед ним задачах, о проблемах, с которыми столкнулся, о готовящемся проекте указа Президента о проверке госслужащих. Захаров молча сидел напротив Ал/фея и, казалось, внимательно слушал. Правда, лицо его было едва различимо из-за довольно тусклого света лампы. Время от времени он задавал шепотом какой-нибудь вопрос, но музыка заглушала его голос, и Орлов вынужден был несколько раз переспрашивать собеседника. Впрочем, того, видно, мало заинтересовали ответы Андрея, потому что через некоторое время он услышал сначала едва заметное сопение, а затем настоящий храп. Орлов выждал некоторое время, покашлял из вежливости, стараясь разбудить Захарова. Тот вздрогнул, попытался продемонстрировать внимание, но спустя мгновение снова захрапел.
Визит Орлова к Захарову продолжался не более четверти часа, но никакого диалога не получилось. Орлов сначала пытался пробудить интерес собеседника к затрагиваемым им вопросам, но очень скоро понял, что Захаров либо смертельно устал и не мог совладать со сном, либо то, что говорил ему Андрей, было совершенно неинтересно. Перед уходом Орлов кашлянул погромче, Захаров встрепенулся и, пожимая руку Андрея, напоследок сказал:
— Да, все это очень важно. Давайте будем координировать нашу работу. Мы должны помочь Президенту.
Последняя фраза почти дословно повторяла то, что сказал Орлову Филатов на первой встрече с ним в своем кабинете еще в марте.
* * *
Все это Андрей вспомнил, стоя у окна и вглядываясь в сгущающиеся сумерки.
«Почему они все рассердились на меня? — задавал себе вопрос Орлов, возвращаясь к семейной размолвке. — Неужели пе могут понять? Ладно, дети! А Оля! Она-то знает; чем я занимаюсь, и если я прошу помолчать, когда по телевизору передают важное сообщение… Какие проблемы?! Объяснила бы Сереже, а она туда же: „Грубо разговариваешь с детьми“, „Вымещаешь плохое настроение на детях“. И все-таки… Все-таки, наверное, я неправ. Надо было как-то помягче сказать, — с горечью думал Орлов. — Плохое настроение? Наверное. А почему? Вроде, все идет как надо. Ах, да! Филатов упрекнул, что результатов моей работы не видно, что работаю бессистемно, „по старинке“. Думает, что за моей спиной вся структура безопасности и могу решить все вопросы. А на самом деле — все как раз наоборот. Он же сам хотел, чтобы я был независим от Баранникова. Что, кстати, невозможно в принципе! А теперь я — как отрезанный ломоть. Считают, что я ушел на очень хлебное место — высокая зарплата, надбавки всякие, пайки, особое обслуживание! А ничего у меня этого нет. Может, у кого-то и есть, но не у меня! Чувствую, что даже свои на Лубянке иногда косо смотрят, может быть, кто-то даже не доверяет. А Виктор Михайлович Зорин!
[69]
Тот прямо с издевкой сказал: „Ну ты теперь, Андрей, приближенный к Президенту. Куда уж нам!“»
